Он остановился. Спросил себя, не краснеет ли он. Школа скрылась за поворотом.

Ковалевская тоже остановилась, повернулась к нему лицом. На этот раз не потребовала, чтобы он уходил подальше от школы, от возможных посторонних взглядов.

— Что ты… такое… — пробормотал он. — Это такая неудачная шутка?

Она даже не усмехнулась. Просто стояла и смотрела на него так, словно все ее помыслы последнее время были заняты исключительно им.

— Это не шутка, — она прошептала эти слова, на мгновение прикрыла глаза, сексапильно, как невероятно талантливая актриса. — Это совсем не шутка. Мне… очень неловко говорить об этом… Все-таки вы — мой учитель. Но… кто-то же должен сделать первый шаг. Пусть это буду я.

— Какой шаг? — он отер вспотевшие ладони об одежду. — Яна, ты в своем уме?

— Не знаю, — она снова прикрыла глаза и как будто покачнулась, словно ее окатило головокружение. — Знаю только, что я хочу вас, Андрей Анатольевич. Только не смейтесь, я серьезно. И не злитесь, если это вам неприятно.

Он молчал. Что он мог сейчас сказать? И она использовала эту заминку.

— Я хочу вас, и просто придумала предлог с географией. Извините, если что, — она приблизилась к нему вплотную. — Я вам что, не нравлюсь? Неужели не нравлюсь?

— Яна, ты не…

Она положила ему ладонь на грудь, скользнула под куртку, коснулась пальцами рубашки. Ее рука оказалась теплой, почти горячей.

— Пойдемте ко мне, — зашептала она, закатывая свои глазки. — Прямо сейчас. У меня никого нет, родителей до пяти не будет. Только вы и я.

Ее рука лежала у него на груди не больше двух секунд. И хотя внешне это никак не отразилось, за эти мгновения у Андрея промелькнуло множество мыслей. Что если пойти? Абсурд? Да, абсурд, но… Бред, она — его ученица! О чем он только думает? Но пойти хотелось, и лишь некая фальшь, которой отдавало происходящее, заставило Андрея отступить на шаг, отстраниться от этой странной девицы, убрать ее руку со своей груди.

Что-то было не так. Несмотря на естественность ее поведения, несмотря на этот просящий, жаждущий взгляд, что-то было не так. Казалось, кто-то невидимый настойчиво шептал, что перед ним одна из тех, с кем лучше не связываться. Слишком дорогой выйдет подобная связь.

Конечно, Андрей бы сомневался, даже не будь у этого момента особой прелюдии, которая никак не добавила симпатии к брюнетке. Не будь этой затянувшейся игры взглядов, дурацких предложений о дополнительных занятиях, ожиданий после уроков возле школы. И такого напора, неестественного для представительницы слабой половины. Даже будь все гораздо естественней, привычней, Андрей бы сомневался. К чести его сказать, скорее всего, он бы отказался. Все-таки, несмотря ни на что, он был воспитан так, что по-прежнему не воспринимал, что с собственной ученицей допустимы сексуальные отношения. Ученики для него — сущие дети. Какие могут быть с детьми серьезные отношения? Интрижка же его не прельщала. Не хватало еще потерять такое хорошее место, пять минут, как приобретя его.

Да и перед самим собой потом было бы стыдно. Обязательно. Как только он удовлетворил бы временное безумие.

На этом фоне допустить то, что предлагала Ковалевская, тем более было нельзя. И потому Андрей сомневался недолго и легко поборол свою слабость.

— Яна, прекрати немедленно. Это уж слишком. Тебе не кажется?

Похоже, он резко изменился в лице, потому что и она, будто отражение в зеркале, тоже изменилась. Прежняя маска отвалилась. Да, тут же появилась другая маска, но в ней не было столько фальши.

— Что слишком? — сказала она, но в голосе уже не было прежней томности, в голосе звучало недовольство.

— Ты все прекрасно понимаешь.

— Что я должна понимать? Да, я хочу вас и говорю об этом откровенно. Это плохо? Разве это плохо? Что я говорю то, что чувствую?

Да, она умела убеждать. Вычленить только то, что сразу делало ее правой. Андрей в который раз убедился, что Ковалевская развита не по годам. Казалось, он говорил не с девушкой-подростком, с взрослой женщиной, идущей напролом к собственной цели.

Похоже, паузы в их поединке не допускались. Тот, кто пропускал свой ход, лишь давал фору противнику.

— Андрей Анатольевич, неужели я вас нисколечко не волную? Мне почему-то кажется, что вы себя насильно от меня отворачиваете.

— Хватит, Яна!

— Или что? Расскажете директору о моем недостойном поведении?

Он натянуто улыбнулся.

— Не болтай. Тоже придумаешь.

— Вы что, на самом деле меня не хотите?

— Все! Иди, занимайся своими делами, Яна. Мне тоже уже пора.

Он попытался ее обойти, но она загородила ему дорогу.

— Андрей Анатольевич, вы это что же, откажете женщине? — во взгляде у нее появилось что-то змеиное. — Это не мужской поступок.

— Все, я больше не намерен тебя слушать.

Он буквально продрался между ней и деревянным забором. Торопливо зашагал прочь, чувствуя ее взгляд. Он все ждал, что она что-нибудь крикнет ему в спину. Ему было ужасно не по себе.

Когда Андрей открыл дверь, мать была дома. У нее сегодня выходной.