Но не могу я так, может, это во мне восточная леность...»

Между тем, несмотря на свою леность, Магомаев к началу 80-х успел получить несколько высоких званий: народного артиста Чечено-Ингушской АССР, народного артиста Азербайджанской ССР, а затем и народного артиста СССР. Он даже какое-то время побыл депутатом Верховного Совета Азербайджана. Как вспоминает певец: «Алиев был моим единственным покровителем, которого я - честно могу сказать - не очень-то беспокоил просьбами личного характера. Больше я ему надоедал с другими людьми. Поэтому он меня и сделал депутатом. Сказал: «Ты и так постоянно для кого-то что-нибудь просишь, так будь депутатом, будешь приходить ко мне на законных основаниях». Ну, депутат из меня очень плохой получился. На сессиях я никогда не сидел, приходил только отметиться, послушать вступительную речь Алиева и уйти тихонечко...»

В 1983 году состоялся дебют Магомаева как драматического актера - в фильме режиссера Эльдара Кулиева «Низами» он сыграл главную роль - великого азербайджанского поэта и философа XII - XIII столетий Низами.

Магомаев и Синявская живут в Москве в самом центре города - в Леонтьевском переулке (бывшая улица Станиславского). Они по-прежнему в прекрасной творческой форме и иногда, пускай не так часто, как раньше, радуют слушателей своим вокалом. К примеру, весной 1997 года Магомаев побывал с гастролями в Омске, Екатеринбурге. На концертах звучали песни прошлых лет, и публика была в восторге.

Из интервью М. Магомаева: «Из новой музыки мне почти ничего не нравится. Я консервативный в музыке, воспитывался на классической музыке: Бахе, Моцарте, опере. Хотя в свое время увлекался модными течениями - тогда модными - один из первых пел твисты и шейки. Но я все-таки поклонник классики и джаза...

Сегодня я пою живьем, а оркестр звучит на фонограмме. Фонограммы я пишу сам, дома. У меня дома и семплеры, и орган - вся компьютерная техника.

В коммерческих клубах я не пою, потому что мне не нравится петь, когда кушают. Раньше все работали на днях рождения генсеков, при шуме и жующих ртах, и это не было позорным. Все пели как миленькие и почитали это за честь. Я же не работаю в клубах потому, что мой репертуар и мое пение не для ночных клубов. И потом, я не ночной человек, не люблю тусовки...

Я не люблю романы. Я себя много раз заставлял читать, например, «Двенадцать стульев». Я не понимаю этого юмора. Мне не смешно. Хотя я знаю, что люди просто заливаются смехом. Мне не смешно, такой у меня склад. Я очень люблю читать фантастику. Мне нравится то, что не связано с Землей, с нашей реальной жизнью, все, что творится там, где не изведано, то, что под землей, под океаном, на небе, на других планетах...

Нищим на улице я, конечно, подаю. Меньше тысячи не получается. У меня мелких не бывает. Но если я вижу, что это просто бич или на водку явно не хватает, я ему не дам. У меня однажды был случай, который меня вывел из себя. В те годы, когда 500 рублей были огромными деньгами, я дал их какой-то нищей старушке. Она так на эту бумажку посмотрела, потом сунула ее в мешок, как будто это рубль. И мне открылся этот мешок, полный денег...

Когда мой водитель начинает мне говорить, что, знаете, трамблер полетел, надо пойти и вот такую запчасть купить, и называет ее, и объясняет мне, куда вставить. Я говорю, я же не рассказываю, как надо партитуру оркестровую писать. Что вы мне рассказываете, как в машине и чего. Я понятия не имею. Вот вам деньги, пойдите и возьмите, что надо. Я не хочу свой мозг засорять информацией, как машина устроена, где у нее что стоит. Хотя есть люди, которые очень любят в ней покопаться. Мой мозг не воспринимает этого, не хочет воспринимать. Мне надо сохранять свои клеточки для музыки, для партитур, нам надо очень много текста в голове держать, надо запоминать много песен, надо играть на рояле, надо фонограммы писать оркестровые на компьютере. Поэтому заниматься машиной у меня нет никакой возможности...

Отдых я не люблю. То есть я люблю приехать, например, в Серебряный бор, часа четыре там провести, подышать, посидеть на воздухе, когда хорошая погода, погулять и уехать. А вот оставаться там подолгу я не могу. Мне нужно домой, к компьютерам, к музыкальным игрушкам. Я должен чем-то заниматься, а там я бездельничаю...

У нас с Тамарой нормальные человеческие отношения. Мы часто ругаемся и кусаемся. Я вообще не понимаю семей, где не бывает ссор. Я вспыльчивый человек, она тоже. Но отходим быстро. Вообще мы уважаем друг друга...

За мной все гоняется фирма «Овация», которая «звездочки» раздает: спойте, мол, один концерт в зале «Россия» - и звезда с вашим именем появится на тротуаре. Странным образом нынче люди «звезды» зарабатывают. Я свою «звезду» долгими годами творчества заслужил. Обойдусь и без того, чтобы мое имя топтали ногами...»

P. S. В 1997 году две малые планеты Солнечной системы были названы именами Муслима Магомаева и Тамары Синявской. На вручении свидетельств о присуждении планетам своих имен Магомаев пошутил: «На своей планете клочка земли не имеем, а в космосе аж две планеты, хоть и малые. Скажите только, как туда добраться».

Дочь М. Магомаева от первого брака - Марина - в детстве подавала большие надежды как музыкант - играла на пианино. По словам отца, он бы сумел уговорить ее стать музыкантом, но мать избрала для дочери совсем другую профессию - картографию. Сегодня она работает в одной из коммерческих фирм.

С. Морозов родился 27 июня 1946 года в Москве. Его детство и юность прошли в старом московском дворе, которых в наши дни практически не сохранилось. Такие дворы несли в себе особенную ауру, это было государство в государстве со своими собственными законами, традициями, порядками. Дети, росшие в них, дороже всего ценили дружбу, когда одна конфета или булочка делилась на всех. Самым страшным грехом считалось стукачество, и кого уличали в этом грехе, воспитывали жестоко - кулаками и молчаливым презрением.