В том же году В. Кикабидзе был удостоен звания народного артиста Грузинской ССР. Стоит отметить, что по уровню своей популярности в народе Кикабидзе в те годы вполне заслуживал звания народного артиста СССР, однако было одно «но», которое закрывало ему доступ к этому званию. Дело в том, что Кикабидзе никогда не стремился произвести впечатление на властей предержащих и всегда отклонял настойчивые предложения выступить в «узком» кругу. За это многие чиновники откровенно недолюбливали его и приклеили ему ярлык - «не наш артист». В 1982 году дело дошло до того, что всем филармониям страны было дано указание - певца Кикабидзе на гастроли не приглашать. Так продолжалось в течение двух лет. А потом опала с Кикабидзе была снята, причем немалую роль в этом деле сыграл... КГБ. Что же произошло?

В 1984 году режиссер Владимир Фокин приступил к съемкам телефильма «ТАСС уполномочен заявить...» и на одну из главных ролей - агента ЦРУ - пригласил Кикабидзе. Фильм был тепло принят зрителями и особенную любовь завоевал у чекистов. В результате все главные участники этой постановки (в том числе и Кикабидзе) были удостоены премии КГБ.

В. Кикабидзе вспоминает: «Премию мне вручали под Новый год в Тбилиси. Я пребывал в очень плохом настроении: 30 декабря, а сижу без денег. Я позвонил товарищу и сообщил ему, что мы должны поехать в КГБ (своей машины у меня не было). Он говорит: «Я там парковать машину не буду». Тогда я ему: «Поедем! У меня там премия - может быть, и деньги дадут какие-нибудь». Встретили меня очень тепло. Я заметил, что у председателя на столе лежит какая-то красная папочка, видно, с дипломом, коробочка, вероятно, с медалью, а из-под всего этого торчит краешек конверта. Я понял, что там должны быть деньги.

Председатель произнес речь, нацепили мне медаль, вручили диплом, а конверт он почему-то не дает: забыл. Я тоже сказал, что очень рад этому обстоятельству, что получил премию КГБ СССР. Что я бы очень хотел сыграть советского разведчика, но, видно, я еще до этого не дорос, поэтому я сыграл всего лишь резидента ЦРУ. Но деньги я все равно заберу, потому что скоро Новый год и мне надо идти на базар. Они очень смеялись. Я вышел, а мой товарищ ждет меня в машине на проспекте Руставели. Я ему и говорю: «Все. Сейчас поедем на рынок». Я помню, как мы покупали поросят. Мы даже не торговались! Достали эти кагэбэшные деньги и легко так говорили: нам два поросенка, две курицы...»

И еще одна история на эту же тему. Однажды Кикабидзе угораздило оказаться в одной компании с работником КГБ. После того как за столом было выпито изрядное количество спиртного, у чекиста развязался язык и он стал рассказывать о том, что на Лубянке на каждого известного человека есть досье. «И на меня тоже?» - спросил Кикабидзе. «Да, - подтвердил чекист.
– Только ты не волнуйся, о тебе ничего страшного не написано. Только то, что ты очень любишь рассказывать антисоветские анекдоты и что с тобой лучше не связываться. Ты, видишь ли, не очень поддаешься влиянию...»

В 1985 году Кикабидзе снял свою вторую режиссерскую работу - телефильм «Мужчины и все остальные». И вновь это была музыкальная комедия, в которой актер сыграл главную роль (20-ю в своей карьере киноартиста).

В апреле 1989 года, когда армия саперными лопатками и танками подавила народную демонстрацию в Тбилиси, Кикабидзе был на гастролях в Майкопе. Позднее он вспоминал: «Я уехал, не подозревая, что грядет страшное кровопролитие... 8 апреля, когда я позвонил домой, все было спокойно. Следующий мой звонок был 10-го числа. В трубке я услышал плач супруги, но из-за плохой слышимости разобрал только два слова: «нас убивают»...

В то время я руководил Госоркестром. У нас были намечены концерты в Краснодаре, но я сорвал гастроли. Самолеты в Тбилиси не летали, водители автобусов из-за страха за свою жизнь тоже боялись ехать. В конце концов двое чеченских парней отважились нас отвезти на двух автобусах до Тбилиси. Мы ехали 16 часов и до конца не верили, что происходит что-то страшное. Но сомнения развеялись, когда мы увидели танки при въезде в город. Это был шок.

У меня было ощущение вины. Мне казалось, что если бы я не поехал на гастроли, то не случилось бы трагедии. Тогда я решил, что должен быть дома: когда людям плохо, они всегда спрашивают об известных личностях, мол, где они, здесь с нами или нет. Я не имел права в трудное для моего народа время разъезжать и распевать песни...»

В 1990 году, когда политическая ситуация в Грузии изменилась и к власти пришел Звиад Гамсахурдиа (он стал Председателем Верховного Совета республики, с апреля 1991 по январь 1992-го - президентом страны), для Кикабидзе наступили не лучшие времена. Несмотря на то, что Гамсахурдиа приходился ему родственником (крестный отец матери президента был дедом Кикабидзе, отцом его матери), личные отношения между ними были напряженными.

В. Кикабидзе вспоминает: «Конечно, Гамсахурдиа был образованный человек, из хорошей семьи, но больной. Разве нормальный человек может себя окружать швалью? Свое правление он начал с рейда в окружении свиты в оперный театр. Там он со своим ближайшим приспешником Гурамом Петриашвили дал распоряжение - оперы должны идти только на грузинском языке, других спектаклей быть не должно. Маленький Гитлер, фашистик...»

В конце концов, не выдержав всего того, что творилось при Гамсахурдиа в Грузии, Кикабидзе, по совету матери, пришел к нему на прием и честно высказал все претензии ему в лицо. Гамсахурдиа вначале обрадовался приходу родственника, думал, что тот пришел его поддержать. Но, когда услышал из его уст упреки, холодно распрощался. Через несколько дней после этого визита на квартиру артиста позвонили неизвестные и сказали его жене загадочную фразу: «Для батоно Вахтанга у нас приготовлен сюрприз». Смысл этой фразы стал ясен на следующий день, когда деревянный дом, в котором находился руководимый Кикабидзе международный центр грузинской культуры, внезапно вспыхнул с трех сторон. На какое-то время Кикабидзе с семьей уехал в Батуми. Но, когда через несколько месяцев вернулся назад в Тбилиси, неприятности продолжились. Сначала была обстреляна машина его сына Константина, а также окна дома в районе Сабуртало, в котором жил артист. К счастью, никто не пострадал.