— Да, я помню, — послушно отвечает она. — Но…

— Ведь ты скучаешь по ней?

«Нет», — вдруг понимает Геллена и приходит в ужас: ведь это похоже на предательство — не скучать по родной матери. Неужели она настолько дрянная девчонка?

— О, конечно, — с удвоенным стыдом лжёт она. Уши горят. Она опускает лицо и не видит, как в глазах тётушки Ивены загорается и быстро гаснет странная искорка.

— Благодарите Деву за то, что ваши родители живы! — восклицает тётушка, обращаясь к остальным. — Вы не цените и не бережёте их. Подумайте о судьбе сирот! Что будет с вами, если ваши отцы и матери уйдут в Явь?

Девочки смиренно молчат, потупив глаза. Иные изо всех сил строят из себя примерных детей, иные — недостаточно искусны в притворстве. Вероятно, только начитанная Геллена знает слово «ханжа», но подругам, судя по выражениям их лиц, и без того хватает ругательных слов.

Тётушка расцветает в улыбке.

— Угощайся, милая Гелле, — она подвигает к ней чашку, кладёт на тарелочку пирожок, — угощайся и отдохни немного, ведь дома тебе не приходится отдыхать. Только труд и заботы. О, как быстро кончается детство сирот!

От такой очевидной лжи у Геллены глаза лезут на лоб. Она теряет дар речи. Заботы? Да она не помнит, когда в последний раз делала то, что ей не нравится. А если ей нравится чистить медь, шить или ухаживать за садом, так что с того? И никому в их семье не приходится надрываться. Почти всю тяжёлую работу сёстры могут спеть.

Ей не хочется прикасаться к снеди, приготовленной тётушкой. Вежливость всё ещё пересиливает, и Геллена одними губами произносит:

— Спасибо.

— Будьте добры с милой Гелле, — обращается тётушка к её подругам, — видите, она почти расплакалась. Да, тяжела жизнь в доме мачехи!

Больше всего Геллена хочет отвесить тётушке пинка. Повыдрать её прилизанные косы. Из последних сил держа себя в руках, она сидит, вытянувшись, будто проглотила аршин, и вымученно улыбается.

Но всё же ей только тринадцать лет, и она не может мириться с несправедливостью. Спустя полчаса, столкнувшись с тётушкой в коридоре, Геллена горячечно выпаливает:

— Это неправда!

Тонкие брови тётушки Ивены ползут на лоб.

— Что… о чём ты, милое дитя?

— Вы сказали неправду о моей матери! Моей… приёмной матери! Она добрая и заботится обо мне!

— О… — округлившийся рот тётушки похож на дырку в розовом атласе лица. Геллена гневно смотрит ей в глаза, задрав подбородок, кулаки её сжаты, на щеках рдеет румянец.

— Меня вовсе не заставляют!.. — прибавляет она. — Я учусь!..

Мало-помалу она теряется под изумлённым и деланно-наивным взглядом тётушки и говорит всё тише. Тётушка смотрит на неё со снисходительным любопытством.

— Простите, — наконец нерешительно говорит Геллена. — Но я не могла промолчать.

Тётушка Ивена моргает, складывает губы в гримасу задумчивости — и вдруг улыбается.

— Тогда я тоже попрошу у тебя извинений, дорогая Гелле, — произносит она совершенно другим голосом. Слова её звучат искренне, и Геллена смущается. Может, она тоже была несправедлива к тётушке? Может, та не так плоха?

— Прости, что я так отозвалась об этой благородной женщине, — мягко говорит Ивена. — Мой жизненный опыт сыграл со мной злую шутку. Ты ведь и сама знаешь, что обычно мачехи недобры к падчерицам, особенно если у них есть свои дети.

— Мои сёстры, — быстро говорит Геллена, — мои… лучшие подруги.

Она понимает, что перебила тётушку; это, как ни крути, дерзко и невежливо, и Геллена опускает глаза. Уши её по-прежнему горят, а в груди всё сжимается от волнения.

Ивена улыбается шире, от уголков глаз пролегают морщинки. Она как будто вмиг стала другим человеком. Геллена приходит в замешательство. Она слишком юна, чтобы понимать людей вроде тётушки Ивены, и может лишь верить и недоумевать.

— Я рада, что ошиблась, — говорит тётушка с сердечной теплотой. — Раз всё так, то тебе очень повезло. Будь благодарна судьбе, Деве Сновидений и отцу, который выбрал такую хорошую женщину в жёны. И, конечно, госпоже Лореасе.

О, это всё та же тётушка! Геллена скрывает усмешку. Это всё та же тётушка Ивена, которая вечно напоминает всем, кто, за что и кому должен быть благодарен. Иногда противная, иногда глупая, но вовсе не злая.

— Я иду на кухню, — говорит тётушка и чуть приподнимает свечу в стакане подсвечника. — Не поможешь ли мне? Нужно переложить пирожки с противня в корзинку и принести девочкам.

— Да, конечно, — охотно соглашается Геллена.

По дороге Ивена спрашивает её:

— Чему же ты учишься?