Шрифт:
– Нам не нужна полиция, вы, пьяные свиньи!
Грубый и злобный марсельский диалект превратился в сплошную какофонию.
Пациент, слушая эти звуки, наблюдал, как его несостоявшийся убийца исчез в широко распахнутой входной двери.
Кто-то, кто желал его смерти и считал его трупом, теперь знал, что он жив.
Глава 4
Салон «Каравеллы», совершающей рейс в Цюрих, был забит до отказа. Где-то заплакал ребенок, вслед за ним принялись хныкать и другие дети, в то время как родители старались их отвлечь или успокоить. Самолет покачивало. Большинство пассажиров оставались внешне спокойными, только более частое употребление виски выдавало их волнение. Напряженный полет всегда действовал по-разному на разных людей, но никто из них не избежал мысли о полной беспомощности, когда эта металлическая сигара несется на высоте более тридцати тысяч футов над землей.
Пациент доктора Восборна сидел у иллюминатора. О чем он думал? Слова доктора снова и снова возвращались к нему.
«Всякий раз, когда вы попадаете в стрессовую ситуацию и у вас есть время, предоставьте вашему рассудку возможность самостоятельного движения. Внимательно наблюдайте и анализируйте ассоциации, пусть ваша голова наполнится словами и картинами. Во всем этом вы сможете найти истину».
Пациент продолжал упорно смотреть в иллюминатор, сознательно стараясь вызвать бессознательные воспоминания, концентрируя внимание на естественном, полном удивительного ужаса пространстве за стеклом и тем самым заставляя воображение воссоздать для него картины из далекого теперь прошлого. Они стали появляться, но весьма медленно. Вновь была темнота, но теперь к ней прибавились звуки ветра, сильно давящего на уши, как бывает при взрывах… Голова… его голова… Упругие потоки воздуха резко обжигали ее левую часть, хлестали кожу, заставляя его постоянно поднимать левое плечо для защиты от этого жуткого потока… Левое плечо… левая рука… Рука его была поднята, ладонь, одетая в перчатку, крепко сжимала металлический угол неизвестного предмета, правая рука держалась за… стальной трос, ожидая какого-то знака, команды… Сигнал… Яркая вспышка или толчок в плечо или оба вместе. Сигнал… Теперь пора… И он бросился. В темную пустую бездну… Его тело падало, кувыркалось в бурных потоках ночного неба. Он прыгал… с парашютом!
– Вам плохо?
Его безумные грезы рухнули, беспокойный пассажир на соседнем кресле тормошил его левую руку, высоко поднятую вверх, напряженную и негнущуюся. Правая рука была крепко прижата к груди, ее пальцы крепко сжимали ткань одежды. На его лбу выступили крупные капли пота. Наконец это случилось. Что-то еще мимолетно возникло в его воображении – бессознательное и туманное.
– Извините, – пробормотал он, опуская руки, – я забылся, – добавил он, бессмысленно глядя на окружающих.
Самолет сделал небольшой вираж и опять выровнялся, подобно детской игрушке. Неподдельные улыбки снова вернулись на растерянные лица стюардесс, и все опять пришло в нормальное состояние.
Пациент осмотрелся по сторонам: ничего такого не произошло. Он был настолько поглощен видениями и звуками, пришедшими к нему неизвестно откуда, что до сих пор отчетливо воспринимал все это в своем воображении: ночной прыжок с самолета… сигналы… стальной трос… эти подробности существенно дополняли картину.
Он прыгал с парашютом. Где? Почему?
«Стоп… Перестань себя мучить!»
Чтобы отвлечься от неприятных мыслей, он вытащил из кармана переделанный паспорт и открыл его. Имя Джефри Р. заменено на Джордж Р., а фамилия Восборн оставлена, так как была достаточно распространенной и не имелось никаких причин для ее замены. Вклейка фотографии, как, впрочем, и все остальное, выполнена превосходно. Во всем ощущалась рука профессионала.
Номера идентификации были заменены, чтобы получить гарантию несовпадения их с проверяемыми на иммиграционном компьютере.
«Джордж Р. Восборн»
Он не мог сразу привыкнуть к имени, но, в конце концов, это занимало его гораздо меньше, чем основной вопрос: знать, кто он на самом деле? Ответ должен быть в Цюрихе. В Цюрихе можно…
– Мадам и месье. Наше путешествие в Цюрих подходит к концу…
Он знал название отеля. «Кариллон дю Лак». Он назвал его водителю такси без раздумий. Где он мог его прочитать? Может, на рекламе, которой были заполнены стенды в аэропорту? Нет, он знал, как выглядит холл: тяжелое, темное, полированное дерево, подобное чему-то… Окна, выходящие на озеро. Он бывал там раньше, он стоял здесь раньше точно так же, как стоит сейчас перед барьером, отделанным мрамором, когда-то давным-давно…
Все это было подтверждено словами, которые произнес дежурный клерк, поднимаясь из-за стола.
– Мы рады вновь видеть вас здесь, сэр. Прошло уже много времени с тех пор, когда вы были здесь в последний раз.
«Я был здесь? Сколько времени прошло с тех пор? Почему он не называет меня по имени? Боже мой! Я не знаю его! Я не знаю себя! Господи, помоги мне! Пожалуйста, помоги мне!»
– Я полагаю, что да, – произнес он. – Окажите мне любезность, будьте добры. Я вывихнул руку и затрудняюсь разборчиво заполнить карточку для регистрации. Не могли бы вы заполнить ее, а я бы только подписал?
Пациент затаил дыхание. Предположим, что вежливый клерк попросит его напомнить или произнести его имя по буквам, что же тогда?
– О, конечно. – Клерк взял на столе бланк, перевернул его и аккуратно стал его заполнять. – Может, пригласить к вам дежурного врача?
– Возможно, позже, но не прямо сейчас.
Клерк продолжал писать, затем поднял карточку и, повернув ее, протянул для подписи посетителю.
«Мистер Дж. Борн, Нью-Йорк, США».
Он уставился на карточку, как под гипнозом, завороженный этой записью. Он имел имя, по крайней мере, часть его. Затем, страну и город, которые считались его постоянным местопребыванием. Это уже кое-что…