Что касается русских императоров, то они так и не решились стать однозначно на сторону какой-то из противоположных тенденций. Как для «рабской контрреволюции», так и для завершения буржуазной революции («сверху» или «снизу») явно требовались люди порешительнее.

В начале XX в. агрессором номер 1 стала еще одна «полурабская» страна — кайзеровская Германия, развязавшая Первую мировую войну. Экономически Германия была более развита, чем Россия, но и там политическая власть оставалась в руках полусамодержавной монархии и дворянской бюрократии, то есть тех же правящих классов, что и при рабстве, а не буржуазии.

Но особенно усилилась агрессивность рабских режимов с возникновением тоталитаризма. Большевики отбросили все свойственные царям сомнения по поводу того, идти вперед или назад, и установка однозначно была взята на глобальную «консервативную революцию» (точнее — «рабскую контрреволюцию») в красном варианте. Вот о возникновении тоталитаризма в России и поговорим.

28 июня 1914 г. наследник австро-венгерского престола эрцгерцог Франц-Фердинанд был убит в Сараево. Прошло чуть больше месяца, и началась Первая мировая война. У исследователей той эпохи снова и снова возникает вопрос: кому было выгодно сараевское убийство? Явно не Сербии или кому-то еще из стран Антанты. Не говоря уже о том, что сами подозрения такого рода бросали тень на страны Антанты, особенно на Сербию и Россию, им невыгодно было спешить с началом войны. Время работало на них: Австро-Венгрия и еще одна потенциальная союзница Германии — Турция — постепенно слабели; во Франции проводилась в жизнь программа перевооружения, которая должна была завершиться в 1916 г.; в России завершение аналогичной, но еще более грандиозной программы ожидалось в 1917 г. (к слову, она почти и удалась, несмотря на войну и революцию). Кроме того, в нашей стране проводились конституционная и аграрная реформы, и для их успешного завершения требовалось еще минимум десять лет.

Более того, официальный Белград, имея некоторые сведения о готовящемся убийстве, не только предупреждал Австрию, но и пытался помешать убийцам перейти австро-сербскую границу. Не из большой любви к Австрии, а потому, что тоже видели: к войне не готовы! Надо подождать! (Полетика Н.П. Возникновение Первой мировой войны. М., 1964. С. 22–25).

Самый простой ответ на вопрос, «кому выгодно»: Германии! Союзники слабеют или начинают думать об измене, а враги усиливаются? Так начать войну, пока всего этого не произошло! И кое-что подтверждает эту точку зрения. Например, возьмем саму дату маневров — 28 (по старому стилю 15) июня. Именно в этот день Сербия отмечала траурную годовщину — 525 лет со дня битвы на Косовом поле, после которой Сербия попала под власть турок. Если хотели спровоцировать сербов, то лучше, как говорится, не придумаешь! Есть и другие подтверждения «германского следа» (подробно см.: Писарев Ю.А. Австро-сербский конфликт — пролог Первой мировой войны (мифы и факты)// Первая мировая война: дискуссионные проблемы истории. М., 1994. С. 7–9; Полетика Н.П. Сараевское убийство. Л., 1930. С. 17 и т. д.).

Но если Германия хотела начать войну, неужели нельзя было состряпать дело так, чтобы «вина» сербов бросалась в глаза, чтобы никто, нигде не сомневался? На практике получилось, что австрийцы так и не смогли доказать причастность официального Белграда к убийству вообще (Котова Е.В. Сараевское убийство 28 июня 1914 г. и закат империи Габсбургов// Цареубийства. Гибель земных богов. М., 1998. С. 472) и в конце концов начали войну против Сербии по принципу «у сильного всегда бессильный виноват». Что с первых же дней серьезно отразилось на репутации Германии и ее союзников во всем мире. В общем, если это все планировалось австрийской или германской разведкой, то после начала войны ее руководители должны были застрелиться. Или как минимум подать в отставку. От осознания собственной профнепригодности.

Непричастность официального Белграда к сараевскому убийству вроде бы очевидна. Но, кроме официального Белграда, был еще очень могущественный Белград неофициальный. 8 февраля 1910 г. была создана могущественная тайная организация «Объединение или смерть», получившая неофициальное название «Черная рука». Организация ставила своей целью воссоединение югославянских земель, половина которых попала под власть Австро-Венгрии. Принятый 3 марта 1911 г. статут «Черной руки» предусматривал, что она «организует революционные акции на всех территориях, где живут сербы» (Полетика Н.П. Сараевское убийство. С. 145–147). При этом «Черная рука» была создана и управлялась по принципу тоталитарной секты. Всякий член организации, вступив в нее однажды, уже не имел права выхода. При этом он должен был беспрекословно повиноваться руководству — «Верховной Центральной управе», а также вербовать новых членов для нее.

Рядовой член организации знал только своего поручителя (т. е. того, кто его завербовал и кто отвечал за его лояльность собственной головой), членов своей пятерки и лиц, завербованных им самим (за которых соответственно отвечал головой он). Только члены «Верховной Центральной управы» знали друг друга в лицо, а подчиненных — по именам. «Верховная Центральная управа» никак не была подотчетна рядовым членам, в ней состояли бессменно основатели организации, хотя непонятно, как замещались места, освободившиеся, скажем, в случае смерти, кого-либо из членов управы. Вероятно, путем кооптации.

Н.П. Полетика сравнивает эту организацию с чудовищными мечтами Петра Верховенского в романе Достоевского «Бесы» (Там же. С. 151–155). Но и у настоящих русских революционеров были подобные организации — например, знаменитый «нечаевский кружок». Его создатель, Сергей Нечаев, полагал, что после победы революции всеми делами будет заправлять некий тайный и никому не подотчетный «комитет»; еще не захватив власть, нечаевцы уже насаждали принудительное единомыслие и безжалостно убивали «отступников». Так, в 1869 г. произошло нашумевшее убийство некоего Ивана Иванова.