Деревья казались старыми, как мир. С них свисали длинные спутанные бороды мхов и старых лишайников, покачиваясь от движения воздуха. Из-под деревьев хоббиты еще раз оглянулись на степь. Две их маленькие фигурки, почти скрытые полумраком, напоминали эльфийских ребятишек, которые в давние дни вот так выглядывали из девственных чащ, встречая свой первый восход.

Солнце вставало далеко за раскинувшимися на много миль пастбищами Восточного Эммета, за Великой Рекой и Бурыми Равнинами, красное, как пламя. При его появлении громко затрубили охотничьи рога. Роханские всадники мгновенно проснулись, и долина огласилась перекличкой рогов и рожков. Мерри и Пин услышали ржание боевых коней. Воины грянули песню. Край солнца огненным луком поднялся над горизонтом. В то же мгновение с громкими криками роханские всадники понеслись в атаку с востока. Красные отблески играли на доспехах и оружии.

Орки тоже проснулись, взвыли, и рой стрел из всех луков, которые у них были, встретил всадников. Хоббиты видели, как некоторые из них упали с коней, но строй при этом не нарушился; всадники широким полукольцом хлынули на холм и смяли остатки банды. Часть орков бросилась врассыпную, одного за другим их догоняли и убивали. В общей суматохе выделился черный клин и стал пробиваться к лесу. Казалось, что вот-вот этим оркам удастся вырваться из окружения. Три всадника упали, порубленные саблями.

— Хватит смотреть на эту жуть, — сказал Мерри. — Вон Углук! Не хочу его больше видеть!

Оба хоббита повернулись и побежали в темную глубь Фангорна.

Так получилось, что последнего натиска рохирримов они уже не видели. Они не видели, как упал Углук, пронзенный роханским мечом уже у самого леса. Его прикончил Эомер. Третий Полководец Рубежного Края соскочил с коня и расправлялся с последними исенгардцами. В то же время его воины на быстрых конях догоняли в степи последних мордорцев и пригвождали их копьями к земле.

После этой кровавой работы рохирримы собрали своих убитых, насыпали над ними курган и спели похоронную песнь. Затем на громадном костре сожгли трупы орков и рассыпали их прах по полю сражения.

Так погибла лучшая банда Урук-Хай. Ни один свидетель не ушел, так что некому было нести плохие вести в Мордор и в Исенгард. Только дым от костра поднялся высоко в небо, где его могли увидеть многие внимательные глаза.

Два хоббита шли на запад по берегу речки, все ближе к горам, все глубже в лес, настолько быстро, насколько позволяла густая чаща. Чем дальше они уходили от орков, тем скорее освобождались от страхов и тем медленнее двигались. В лесу было душно, будто воздух плохо проникал под деревья.

Наконец Мерри остановился.

— Не могу идти дальше, — сказал он. — Надо воздуха глотнуть.

— Давай хоть воды напьемся, — сказал Пин. — У меня в горле пересохло.

Он забрался на толстый корень, который опускался в ручей крутой петлей, зачерпнул сложенными ладонями немного воды и напился. Вода была чистая и холодная. Пин сделал несколько глотков. Мерри последовал его примеру. Вода их немного освежила и придала бодрости. Через минуту они уже оба сидели на берегу, опустив ноги в речку по колено и чувствуя, как отходит боль из ступней. Стали оглядываться — деревья окружали их молчащим полукольцом, бесконечные ряды стволов тянулись во все стороны и уходили в сизый полумрак.

— Надеюсь, ты еще не заблудился, проводник? — проговорил Пин, опираясь спиной о толстый ствол. — Во всяком случае, мы можем держаться у берега реки; ее здесь, кажется, называют Река Энтов? А потом вернемся туда, откуда пришли.

— Конечно. Если ноги нас нести захотят и воздуху хватит, — ответил Мерри.

— Да, очень тут темно и душно, — признался Пин. — Я почему-то вспомнил сейчас Большой Зал в наших Смайелах в Тукборо. В том зале из поколения в поколение никто ничего не менял, даже мебель не переставляли. Там, говорят, много лет жил сам Старый Тук, зал старел и ветшал с ним вместе, и после его смерти там никто ничего не трогал. Старый Геронтук был моим прапрадедом, стало быть, это уже история давно минувших дней. Он сто лет назад умер. А этому лесу, наверное, сто лет — вообще не срок. Посмотри на усы и бороды из мхов, какие они длинные и пышные! На большинстве деревьев сухие, изодранные листья, непонятно, почему они давным-давно не опали. Грязно тут. Трудно представить, какая в этом лесу бывает весна, если она вообще сюда приходит. Еще труднее представить себе весеннюю уборку в этой чаще…

— Но солнце все-таки должно сюда иногда заглядывать, — сказал Мерри. — Здесь совсем не так, как в Лихолесье, если ты помнишь рассказы дяди Бильбо. Тот лес — мрачный, черный, в нем гнездятся хмурые гадкие твари, а этот — только тенистый, древний и какой-то очень древесный. Вряд ли тут вообще живут звери. Они долго не выдержат.

— Хоббиты тут тоже не живут, — добавил Пин. — Вообще, мне не улыбается мысль о путешествии через этот лес. Мы тут, наверное, на протяжении ста миль ничего не найдем, что можно будет на зуб положить. Какие у нас запасы?

— Почти никаких, — ответил Мерри. — У нас с собой ничего не было, кроме нескольких лембасов. Все осталось у Великой Реки.

Друзья еще раз проверили остатки запасов, которыми их снабдили эльфы: огрызков могло хватить на пять очень постных дней.

— У нас нет ни одеял, ни теплых вещей, — добавил Мерри. — В какую бы сторону мы ни пошли, ночами будем мерзнуть.

— Но все-таки надо решить, в какую сторону пойдем, — сказал Пин. — Наверное, уже утро кончилось.

В этот самый момент они заметили в глубине леса золотистое пятнышко света, будто туда проник солнечный луч.