Затем напишу ему, что мне тяжело уже жить за границей. Между тем есть 3000 руб. вексельного долгу. Вся надежда моя на роман и на успех его. Я душу мою в него хочу положить, и, может быть, он будет иметь успех. Тогда вся будущность моя спасена. Роман будет кончен осенью, и если будет хорош, — у меня купят на второе издание. (Разумея, что если Каткову весь долг уплатится, то есть отпишется.) Тогда я, воротясь, прямо предложу кредиторам второе издание.

И так скажу ему: от Вас, Михаил Никифорович, зависит всё мое будущее! Помогите мне теперь кончить этот роман хорошо (а мне мерещится, что он будет хорош) — поддержите меня теперь, дайте мне возможность хорошего климата и уединения вплоть до осени — и вот чего я желаю:

Взял я у Вас, Михаил Никифорович, всего теперь 5060 р. вперед. Но так как доставлено мною романа почти 12 листов, то можно считать примерно, что за мной остается теперь около 3300 р. Я прошу прислать мне теперь еще 300 р.,долгу будет, стало быть, 3600 р.,но менее чем в два месяца я пришлю еще от 10 до 12 листов, стало быть, долгу будет уже только около 2000.

До полной присылки этих 10–12 листов, то есть полной 2-й части (или по прежнему счету 3-й и 4-й части), * я обещаюсь денег больше не просить. Но после присылки, через два месяца, попрошу еще, но зато еще через два месяца придет 3-я часть, то есть 5-я и б-я, и тогда за мной останется всего только одна тысяча,не более, а может быть, менее. Но затем будет еще 4-я часть (то есть 7-я и 8-я), и я вполне мой долг выплачу. (NB. Я действительно не помню, как я решил в последнем свидании с Катковым, * по 150 р. лист или по 125 считать, это я ему и напишу: то есть если роман будет хорош, то есть произведет эффект, то 150, если так условлено, если же не очень хорош, а только хорош, то по чрезвычайной его величине (40 листов) я согласен взять и по 125 р.)

Триста рублей, то есть почти сейчас, мне нужно, главное, теперь потому (если только возможно, чтоб мой переезд состоялся), что как мы ни считали с женою, а все-таки менее 1000 франков, чуть ли не на два месяца, с переездом и уплатою мелких долгов, невозможно.

Итак, в руках Ваших, Михаил Никифорович, почти моя участь.

Во всяком случае, 2-е издание «Идиота» все-таки принадлежит Вам, до тех пор пока я не уплачу Вам всего, то есть не кончу романа, а там к Вам же обращусь с просьбою дать мне средства переехать к осени в Россию.

Вот содержание моего письма. Прибавлю еще, что в видах твоего и моего здоровья и всех наших обстоятельств попрошу его отвечать мне немедленно. С этим ответом для меня сопряжено почти всё, а Вы, скажу ему, слишком благородный человек, чтоб обидеться этою просьбою отвечать скорее. Вы для меня почти провидением были всё это время, и через Вас я счастлив тем, что еще год назад дали мне помощь для брака. Вот как я на Вас смотрю.

Итак, вот какое письмо, милый ангел мой Аня, хочу я послать Каткову в тот же день как приеду. Клянусь тебе, друг мой, что я надеюсь на благоприятный ответ!

Теперь выслушай, Аня, далее.

Ответ от Каткова и 1000 ф. придут (я твердо надеюсь, что придут) 1-го мая здешнего стиля. Я в этом уверен как в Боге. Весь вопрос теперь заключается собственно в нас самих, то есть во мне и тебе, и как Бог нам даст сладить это дело; дело же и весь вопрос в следующем.

Удастся ли нам к 1-му мая здешнего стиля (когда Катков уже пришлет ответ) сделать так, чтоб — за всеми уплатами и за всеми расходами и с переездом (к 1-му мая) в Вевей — сохранить 400 или по крайней мере 350 франков? Выслушай:

Я так рассчитываю: закладов около 200 франков будет, то, что возьмет кредит, m-me Ролан и проч., тоже 100 франков. Жосселен — 200 франков (на худой конец) и, наконец, 100 франков для твоих летних платьев (это во что бы то ни стало!) *

Итого, стало быть, — на 600 франков. Значит, останется 400 фр. (Но мы с тобой, когда ворочусь, разочтем всё подробно. Может быть, m-me Жос<се>лен и больше возьмет. Но это ничего! Главное, поскорей из Женевы!) Теперь:

Про Вевеймы еще с тобой много поговорим, но, однако, я полагаю, что мы там уже не 100 франков, а много что 50 будем за квартиру платить. Да и пища, конечно, дешевле. Переедем через озеро. Жозефину с собой возьмем.

Если даже останется только 300 франков чистых, со всеми расходами, по переезде в Вевей,то и эти 300 франков все-таки немало, потому что в Вевее наверно всё дешевле женевского.

Теперь, ангел мой, милая, радость, небо мое бесконечное, жена моя добрая, — одна у меня забота! Выслушай:

Эта забота — что будет с тобою? Вевей городок еще меньше Женевы. Правда, местоположение — картинка и климат прелестный, но ведь ничего-то нет более, кроме, может быть, библиотеки. Правда, в шести верстах, не более — Vernex-Montreux, там музыка, воксал, гуляния и проч., — но все-таки опять уединение до осени! Скучно тебе будет, моему ангелу, и вот чего я боюсь!

Для того ли я взял тебя от матери, чтоб ты так скучала и такую тяготу выносила? но, милая, подумай, в чем наше теперь главное: главное— это успех моего романа! (О, прочь теперь игру, проклятый мираж, ничего не будет подобного никогда более!) Если же роман успеет, то и всё спасено. И к тому же его надо кончить непременнокак можно скорее, к осени. Стало быть, во всяком случае путешествовать уж нельзя было, до времени,а надо было на месте сидеть. Женева мне опротивела. В Вевее же мы будем как в деревне, как на даче. Я буду писать день и ночь, и новое место меня надолго успокоит, припадки в прелестном климате утихнут, женевская тоска пройдет, может быть. В виду буду иметь то, что если кончу роман и удачно и скоро, то скорее освобожусь. Через два месяца я попрошу еще рублей 300 или 400. Следственно, жить будет чем. Между тем ты там поправишься тоже здоровьем в хорошем климате, и мы к окончанию романа выкормим и укрепим Соню. (О, если б мамаша приехала! Как бы помогла она нам во всем!) * Затем к осени, когда кончится роман и весь долгКаткову (или около того) выплатится, я попрошу рублей 1000, и в сентябре, в половине или в конце, мы оставим Веве и поедем через Италию, которую я хочу показать тебе, через Флоренцию, Неаполь, Венецию, Вену — в Россию. (Если будет мамаша, то предварительно можно посетить два-три места в Швейцарии.) В Россию мы приедем, конечно, без денег, но если успех романа (о чем я увижу, услышу и мне знать дадут), то я получу заказы и продать «Идиота» могу. Я прямо скажу кредиторам: если вы посадите меня теперь, то есть потребуете, чтоб я сейчас продал роман, то я продам его за бесценок. Подождите на мне месяца четыре — и я с вами расплачусь.