Ему придется повернуть. Выбрать другой путь.

Без подробной карты не обойтись. Он не знает местности. Где-то должен быть разворот на Сазерленд, но где? Сейчас он в тупике. Он попытался вспомнить, что находится сзади. Дорожный знак слева гласил: «Серес». Это было давно, еще до реки Тау. Неужели придется возвращаться назад почти до самого Кейптауна?

Он глубоко вздохнул. Если надо, придется и вернуться, хочет он того или нет. Лучше сделать шаг назад, чем понапрасну топтаться на одном месте.

Он потянулся, сделал наклон вперед, коснулся пальцами рук земли, вытянул руки к небу, отвел плечи назад и надел мотошлем. Пора ехать.

Со стороны дорожного поста приближались оранжевые огни. Тобела всмотрелся в них. Это не полиция. Машина приближалась. Когда она прогрохотала мимо, стало ясно, что это трейлер, который тащит разбитую машину, следом ехала еще одна. И он понял, что впереди никакой не блокпост. Его никто не собирается перехватывать.

Где-то недалеко произошла авария. ДТП.

Он вздохнул с облегчением.

Ему придется всего лишь подождать.

— Трудность в том, — говорил Раджив Раджкумар, — что в «Абса» хранят только данные двухмесячной давности. Остальные сохраняются в компьютере, не подключенном к Интернету, и попасть туда никак нельзя. Хорошо то, что это единственная плохая новость. У нашего Тобелы сберегательный счет и закладная на собственность. Здесь все становится интереснее. На сберегательном счете у него пятьдесят две тысячи триста сорок один ранд. Довольно крупная сумма для разнорабочего. В последние два месяца его единственным источником дохода была работа в мотосалоне. Ему платят пятьсот семьдесят два ранда в неделю или две тысячи двести девяносто рандов в месяц, а проценты по вкладу составляют свыше четырехсот сорока рандов в месяц. Каждый месяц со счета списывают тысячу сто восемьдесят один ранд в счет уплаты за закладную. Также ежемесячно списывают еще сумму в сто двадцать девять рандов в месяц, но я пока не знаю, куда идут эти деньги. Таким образом, на жизнь ему остается тысяча триста восемьдесят пять рандов в месяц. Он берет по триста рандов в неделю в банкомате, как правило, в отделении на площади Тибо, а оставшиеся сто восемьдесят девять сохраняются. Наш Тобела — дисциплинированный человек.

— Что у него за собственность? — спросила Янина.

— Странная вещь, — ответил Раджкумар. — Это не дом. Это ферма. — Он поднял голову, ожидая реакции со стороны собеседников.

— Раджив, мы внимательно слушаем.

— Полтора года назад Мпайипели приобрел восемьсот гектаров земли в районе Кейскаммахука. Ферма называется Кала, в честь реки, которая там протекает. Закладная — слушайте, слушайте! — на сумму свыше ста тысяч рандов, но первоначальная покупная цена была почти полмиллиона.

— Кейскаммахук? — поморщился Квинн. — Это еще где?

— Далеко, на территории старого Сискея, рядом с Кинг-Уильямстауном. Похоже, он хочет вернуться к своим корням.

— Интересно, где он раздобыл остальные четыреста тысяч? — спросила Янина Менц.

— Вот именно, мэм. Вот именно.

— Ты хорошо поработал, Раджив.

— Нет-нет, — поправил ее толстяк индус. — Я отлично поработал!

Тобела Мпайипели сидел, прислонившись спиной к скале, и смотрел на огни на шоссе № 1.

Ночью похолодало; луна стояла еще высоко. Взгляд его бродил по вершинам горных хребтов, он следил за контурами незнакомого пейзажа. Говорят, давным-давно здесь были джунгли. Он читал: где-то здесь вырыли кости огромного динозавра, который жил в папоротниках и низкорослых деревьях, в райском саду. Он купался в серебристых водопадах, а грозы заливали мир рептилий дождем. Должно быть, странные звуки слышались тогда в протоджунглях: трубные крики, рев, вопли. И вечная борьба жизни и смерти, пищевая цепь. Устрашающие хищники с острыми зубами и маленькими злобными глазками охотились на травоядных. Здесь, в озерах и на равнинах, лилась кровь.

Тобела поерзал, меняя положение. От камня веяло холодом. На его родном континенте всегда лилась кровь. Здесь человек отпочковался от обезьяны, оставил в грязи первые следы своих двух ног; грязь позже тоже превратилась в камень. И даже ледники, огромные ледяные реки, преобразившие пейзаж, оставившие причудливые нагромождения бесчувственных камней, не могли остановить реки крови. Ею пропиталась вся земля. Африку нужно называть не Черным, а Красным континентом. Африка — мать, которая дает жизнь в изобилии. И смерть — как противовес. Порождает хищников, чтобы в природе не нарушалось равновесие. За многие века и тысячелетия здесь появилось много хищников.

А потом Мать-Африка создала идеального охотника, хищника, который нарушил баланс сил, хищника, которого не сломили ни ледниковые периоды, ни засухи, ни болезни. Хищник этот продолжал разрушать почву, отрицая власть Матери-земли и ее могущество. Двуногие хищники произвели революцию, совершили настоящий космический переворот. Они все захватили, а потом начали воевать друг с другом — белые против белых, черные против черных, белые против черных.

Интересно, есть ли у Африки, у его родины, надежда на спасение?