Но все это только гораздо позднее начало складываться у меня в логическую цепь причин и следствий. Тогда же, несмотря на смутные подозрения, я была слепа.

Резкий, настойчивый звонок прервал ее воспоминания. Она открыла глаза, с трудом возвращаясь к действительности, освобождаясь от видений. Иллюминаторы? Зажжен полный свет? Зачем? Что здесь происходило? Где Вальтер? Звонок раздался снова, Лиза наконец поняла, что это телефон. С бешено бьющимся сердцем она сняла трубку.

— Вальтер?

— Фрау Кречмер? Это Бредли. Добрый вечер!

— А… Это вы… мистер Бредли…

— Прошу извинить за смелость… Я подумал, что вы вздремнули…

— Действительно…

— И можете проспать ужин, если никто не решится…

— Ужин?

— Да, да. Поэтому я по старой солдатской привычке решил взять ответственность на себя…

— Ответственность?.. Не понимаю. О какой ответственности вы говорите?

— Об ответственности за то, что решился разбудить вас. К ужину.

— Ах… да… Спасибо…

— Так, значит, вы вскоре спуститесь?

— Да… то есть… муж. Без меня.

— А вы? Значит, недомогание продолжается?

— Какое недомогание?

— Простите, я не совсем точно выразился. Я имел в виду эту… ну, кажется, вас беспокоила морская болезнь.

— Да, да, вот именно.

— Искренне сочувствую. Если вы разрешите, у меня есть одно средство…

— Американское?

Бредли, казалось, немного смешался.

— Да, американское… Но?..

— Извините. Мне просто вспомнились послевоенные годы. Тогда говорили «американское», и это значило «великолепное, не имеющее себе равных».

Бредли засмеялся.

— Но это на самом деле хорошее средство, неважно, что оно американское.

— Благодарю вас, мистер Бредли. Если вас не затруднит, передайте моему мужу…

— С удовольствием. Значит… Значит, ваш муж вскоре спустится к ужину?

Лиза не сумела скрыть удивления. Так Вальтера с ним не было?

Нет, нет. Не было. Он, Бредли, ждал их, само собой разумеется, их обоих, а потом решил позвонить. Ему очень неприятно, что он обеспокоил фрау Кречмер. Герр Кречмер, несомненно, вскоре появится. Наверное, он прогуливается перед ужином, хотя туман такой густой и отвратительный, что на палубе как будто никого нет. Даже самые заядлые любители морского воздуха попрятались в каюты.

— Мне помнится, — задумчиво произнесла Лиза, — что он собирался осмотреть пароход.

Бредли обрадовался. Конечно же! Как это он сам не догадался! Ведь он видел герра Кречмера каких-нибудь… ну два часа назад в обществе капитана и еще одной дамы, несомненно тоже желавшей осмотреть пароход. Фрау Кречмер поймет, о ком идет речь, если он скажет, что это та, его соседка…

— Соседка? Нет, я не знаю, о ком вы говорите. Впрочем, мистер Бредли, разве это так важно, с кем…

— Да нет же, фрау Кречмер. — Бредли, казалось, развеселился. — Вы наверняка знаете. Я имею в виду ту даму со странными глазами, на которую мы все обратили внимание вчера в баре. Ту, из сорок пятой каюты. Я называю ее соседкой, потому…

— Ваша соседка, из сорок пятой каюты? — Трубка вдруг стала удивительно тяжелой, и Лиза невольно поддержала ее другой рукой.

— Вот именно. Я видел их втроем. Но это было часа два назад.

Она ответила ему что-то. Кажется, высказала предположение, что ее муж и та дама могли остаться ужинать у капитана, и даже посоветовала Бредли не ждать Вальтера. Потом еще несколько мгновений прижимала трубку к уху и, только когда раздались короткие гудки, выпустила ее из рук, а сама сползла с кресла на пол… Перед глазами ее стремительно мелькали ярко-красные лепестки, тяжелые, бархатистые, пахучие.

— Розы. Розы из Райска [7] …

Конечно, Вальтер уже знает о них или будет знать. Та, из сорок пятой каюты, обязательно ему расскажет. Лицо Лизы горело. История с розами. Это было нечто такое, чего она сама ни за что на свете не рассказала бы Вальтеру, ни за что, даже если бы ценой этого признания могла скрыть какой-нибудь более неприятный по существу, более позорный для нее факт. Розы из Райска. Лиза помнила их, отчетливо видела, почти ощущала их запах.

Они заполнили всю каюту, как некогда ее комнату в административном корпусе. Розы, отобранные у Марты.