Шли минуты, и он почти убедил себя, что Кирилл одним своим словом способен не только исцелить эту несусветную боль, но и вообще каким-то чудом сделать так, чтобы все события сегодняшнего вечера оказались сном. Не было приезда во внуковскую дачу, не было застолья с Никитой Семеновичем, не было вести о Дашенькиной смерти. А главное – о причине этой смерти!

Господи… Воткнув палец в кнопку звонка на двери Кирилла, он почти всерьез ждал услышать перестук легких ножек и тоненький девчачий голосок:

– Кто та-ам?..

Никто ни о чем не спросил. Просто защелкал замок, звякнула цепочка – и дверь открылась. На пороге стоял Кирилл, и при одном взгляде на его осунувшееся, постаревшее, заросшее щетиной лицо Герман понял: все, что он услышал на даче, – правда. Он уткнулся в эту правду лицом, всем телом, и лишился сил.

– Кто это? – странно щурясь в полутьму лестничной площадки, пробормотал, наконец, Кирилл. Похлопал себя по карманам, потом, спохватившись, нашарил очки на лбу и надел их. И все-таки, очевидно, не узнавал Германа.

– Вы кто? С иллюстрациями? Лучше бы вам сначала в издательство… А впрочем, проходите, посмотрим.

Горбясь, он зашаркал в глубину квартиры. Герман, придерживая рукой сердце, шагнул следом.

Его сразу поразил запущенный, затхлый запах этого плохо освещенного жилья. Так пахнет в квартирах, где долго лежит тяжело больной человек. Но мать Кирилла давно умерла, жена, по словам Никиты Семеновича, была в Нижнем. Значит, он жил один, это был его запах.

Мысль мелькнула и исчезла. Они вошли в просторную гостиную. Герман не бывал тут ни разу, да и никогда не побывал бы, кабы его воля. Он не смотрел по сторонам: все внимание было приковано к лицу Кирилла.

Они не встречались, не соврать бы, лет тринадцать, а то и больше. Герман помнил замкнутого, до жути надменного парня, который отнял у него Ладу. Потом, когда сестра исподтишка начала залатывать семейные прорехи, Герману иногда приходилось видеть Кирилла на фотографиях, и как он ни хотел, все же не находил, к чему придраться в лице, осанке, одежде этого сдержанного, приличного джентльмена, рядом с которым Лада выглядела вполне счастливой. Теперь вместо лощеного юнца перед ним стоял опустившийся пожилой человек, который даже не пытался под пристальным взглядом гостя пригладить растрепанные волосы или поправить смятую одежду.

– Ну, давайте, – сказал нетерпеливо, протягивая ладонь. – Вам только сканировать или с редактированием? Если еще с готовым цветоделением, это будет гораздо дороже.

Герман наконец-то покосил глазом по сторонам. Комната выглядела мрачной, полутемной; единственное, что ее оживляло, это свет экрана компьютера, стоявшего на столе. Это был «Макинтош»; рядом громоздился процессор, цветной сканер, цветной принтер, еще какие-то неизвестные Герману сооружения. На стульях, на столе, на диване и на полу – везде кипами лежали иллюстрации к сказкам, выполненные в самой различной манере, и Германа снова затрясло при взгляде на эти неунывающие, вечно живые физиономии.

– О господи, – тихо сказал вдруг Кирилл, шатнувшись к Герману. – Ты, что ли?

Значит, зять его все-таки узнал…

Герман кивнул, то ли соглашаясь, то ли приветствуя; потом сдвинул с дивана кипу картинок и сел.

Страшная усталость навалилась вдруг. Неживое лицо Кирилла сказало ему все, и ответ на незаданные вопросы был страшен.

Кирилл постоял-постоял, потом очистил для себя другой угол дивана и тоже сел.

– Знаешь уже? – спросил без всякого выражения.

– Только что узнал, – пробормотал Герман. – Сразу к тебе – думал, может, неправда.

– Правда, правда, – эхом отозвался Кирилл и, не вставая, потянулся к книжному стеллажу, занимавшему полкомнаты. – Выпить хочешь?

– Давай, – вяло согласился Герман.

Кирилл снял с полки бутылку «Кристалла», две стопки. Они выглядели пыльными и залапанными, из них явно кто-то уже пил, причем давно, но сейчас Герману было все равно, а Кириллу – тем более.

Кирилл налил по полной, выпили до дна. На закуску из того же стеллажа были вынуты какие-то печенюшки, рассыпающиеся при малейшем прикосновении.

Никто ничего не говорил, да и не о чем. Кирилл сразу налил еще, выпили по новой, залпом, как воду. Водка жгла горло, но и только.

– Что ж ты с Ладой не поехал? – нашел наконец силы выдавить Герман.

Кирилл блеснул на него взглядом, в котором выражалось нечто вроде тупого изумления.

– Ты что, сдурел? Она ж меня боится.

– Как это? – сквозь пересохшее вдруг горло выдавил Герман.

– Да так… – тяжело вздохнул Кирилл, уставясь в пол, на котором тоже валялись рисунки. На одном из них отчетливо отпечатался грязный след башмака. – Я теперь дома сижу, – проговорил не поднимая головы. – Когда все случилось, мне не до фирмы стало. Сам понимаешь… Упустил кучу заказов, да и вообще… как-то невмоготу стало тащить на себе трудовой коллектив. Плюнул на все. Теперь вот работаю по договору с одним крупным издательством, делаю для них художественное редактирование, цветоделение. Иногда частным образом ко мне приходят – дотянуть цвет, фон заменить, подредактировать рисуночки, всякое такое…