Ниже не было ничего, кроме толстого металлического сиденья и натертого до блеска паркета. Его длинные стройные ноги, которые легко носили его мускулистое и тренированное тело через снега и болота по полям сражений, которые в ярких солнечных лучах часто печатали шаг на победных парадах, эти сильные и красивые ноги врачи объявили никуда не годными. Они осмелились утверждать, будто таящаяся в них болезнь неминуемо убьет остальное тело, и под этим предлогом отняли их у него. Крепко сжав кулаки, он медленно опустил их на поверхность стола, сдерживая рвущийся из горла звериный вой.

– Черт вас подери, Конверс! Да кто вы такой, в конце концов? – выкрикивал Коннел Фитцпатрик, стараясь поспеть за быстро шагавшим Джоэлом, в его низком голосе звучало бешенство.

– Я тот, кто знал Эвери Фоулера мальчишкой, а потом, двести лет спустя, смотрел в Женеве, как умирает человек по имени Пресс Холлидей, – отозвался Конверс, убыстряя шаг и направляясь к воротам национального парка, где была стоянка такси.

– Прекратите вешать мне лапшу на уши! Я знал Пресса намного ближе и значительно дольше вашего. Да поймите же вы наконец: он женат на моей сестре! Пятнадцать лет мы были близкими друзьями!

– Вы говорите как мальчишка, пытающийся сойти за взрослого. Уходите.

Фитцпатрик бросился вперед и преградил путь Джоэлу:

– Поймите же, прошу вас, я могу и хочу вам помочь. Это правда! Я знаю язык, а вы нет! У меня есть связи, у вас их нет!

– Но у вас есть и свое представление о сроках, которые не устраивают меня. Уйдите с дороги, морячок.

– Прекратите, прошу вас! – взмолился морской офицер. – Я готов отказаться от многого, но не списывайте меня с корабля.

– Простите, не понял?

Фитцпатрик неловко переступал с ноги на ногу.

– Вам ведь тоже случалось сцепиться с тем, кто сильнее вас, не так ли, советник?

– Я всегда знал соотношение сил.

– Бывает, что драка – единственный способ выяснить это.

– Со мной такого не бывает.

– Следовательно, моя ошибка состоит в том, что я недооценил вас; обстоятельства сложились не в мою пользу. С кем-нибудь другим это, может, и прошло бы.

– Вы говорите сейчас о тактике. Но двухдневный срок вы назначили совершенно серьезно.

– Вы чертовски правы – назначил, – согласился Коннел, утвердительно кивая. – Я хочу все это разоблачить. Хочу, чтобы виновные расплатились полной мерой! Поймите, Конверс, я просто с ума схожу от злости! Нельзя допустить, чтобы история эта сошла им с рук. Любая затяжка влечет за собой безразличие, вы это знаете не хуже моего. Вы когда-нибудь пытались пересмотреть старое дело? Я пытался несколько раз – когда был уверен, что допущена явная несправедливость. Это меня кое-чему научило – система не любит такого! И знаете почему?

– Знаю, – сказал Джоэл. – В производстве слишком много новых дел, и награды дают только за них.

– Точно… Но Пресс заслуживает большего. Миген – тоже.

– Да, он, точнее, они этого заслуживают. Но есть одно обстоятельство, которое Пресс Холлидей учитывал лучше нас с вами. Если говорить без обиняков, жизнь его – ничто по сравнению с тем, что может произойти.

– Звучит весьма жестоко, – заметил офицер.

– Зато точно отражает суть дела, – сказал Конверс. – Ваш зять собственными руками припечатал бы вас к ковру, если бы вы, войдя в игру, попытались устанавливать в ней свои правила. Бросьте это, капитан. Отправляйтесь лучше на похороны.

– Нет, я должен быть в вашей команде. Я снимаю установленный срок.

– Какое великодушие!

– Господи! Вы не понимаете, о чем я.

– Нет, пока не понимаю, о чем вы.

– Игра ведется по вашим правилам, – сказал Фитцпатрик и кивнул, как бы признавая этим свое поражение. – Я буду выполнять ваши приказы.

– Почему? – спросил Джоэл, глядя своему собеседнику в глаза.

Тот не отвел взгляд.

– Потому что Пресс доверял вам. Он говорил, что для этого дела вы – самый лучший.

– Если не считать его, – добавил Конверс, и выражение его лица наконец смягчилось, появилась даже тень улыбки. – Хорошо, я вам верю, но тут действуют жесткие правила. Либо вы принимаете их, либо списываетесь на берег.

– Что ж, излагайте ваши правила. Буду корчиться так, чтобы вы не заметили моих страданий.

– Да, помучиться вам придется, – согласился Джоэл. – Начнем с того, что я буду сообщать вам лишь те сведения, которые вам необходимо знать в каждом конкретном случае. Выводы из них будете делать сами; это даст вам некоторую свободу, а уж как вы будете добывать новые доказательства – ваше дело.