– В самолете я тебя прикрою, если полиция тобой заинтересуется, – сказал таможенный чиновник и жестом указал на металлическую лестницу, поднимающуюся от кузова грузовика к раскрытой двери в хвостовой части самолета. – Ну, счастливой охоты.

Человек в дождевике кивнул, хотя, похоже, даже не расслышал его слов. Он напряженно изучал обстановку. Все его внимание было приковано к «Боингу». Вокруг него в радиусе тридцати ярдов были установлены стойки, связанные веревками. У каждой стойки стоял полицейский. Но человек в дождевике находился внутри оцепленного места и мог здесь свободно передвигаться. Он прошел вдоль ограждения и оказался под хвостовой частью. Он кивал полицейским и, если видел в их глазах немой вопрос, показывал свое удостоверение. Сквозь потоки дождя всматривался в лица всех, кто входил в самолет и выходил. Он уже почти обошел весь самолет, как вдруг услышал за спиной недовольный выкрик парня из наземного обслуживания:

– Ты что, охренел? Закрепи лебедку!

Гневный окрик предназначался механику бригады наземного обслуживания, который стоял на платформе тягача. На нем не было желтого плаща, и его белый комбинезон промок насквозь. За баранкой тягача сидел другой парень, на котором тоже не было плаща.

«Ну, вот и они», – подумал человек в дождевике. Убийцы надели эти комбинезоны под костюмы, то они не учли, что может пойти дождь. Если бы не эта ошибка, план побега осуществился бы с блеском.

Он подошел к тягачу, сжав рукоятку пистолета под дождевиком, и стал всматриваться в лицо того, кто сидел за баранкой. Второй стоял на дальнем краю платформы тягача и смотрел в другую сторону. За стеклом сверкнул удивленный взгляд – и сидящий метнулся в сторону, прижимаясь к правой двери кабины. Но человек в дождевике опередил его. Он распахнул дверь, выхватил пистолет и выстрелил – звук выстрела потонул в шуме дождя: на стволе был укреплен глушитель. Сидящий в кабине ткнулся лицом в приборный щиток, из раны на лбу заструилась кровь.

Услышав какие-то странные звуки внизу, второй прибежал к кабине и заглянул стрелявшему в лицо:

– Это ты! Сидел в салоне с газетой!

– Залезай в кабину! – скомандовал человек в дождевике. Его слова четко прозвучали сквозь шум дождя. Руку с зажатым в ладони пистолетом он спрятал за распахнутой дверью кабины.

Стоявший на платформе замер. Человек с пистолетом огляделся по сторонам. Оцепившие самолет полицейские не отреагировали на случившееся: им было очень неуютно под проливным дождем и под слепящими лучами прожекторов. Человек в дождевике вскочил на подножку, схватил убийцу за полу комбинезона и одним рывком втолкнул его в кабину тягача.

– Вы ошиблись. Сын Генриха Клаузена жив, – сказал он спокойно. И выстрелил во второй раз. Убийца упал на сиденье.

Человек в дождевике закрыл дверь тягача и заткнул пистолет за пояс. Он медленно двинулся прочь и прошел под фюзеляжем к оцепленному проходу, который вел к тоннелю. Он увидел, как из двери «Боинга» появился таможенный чиновник и стал торопливо спускаться по трапу. Они встретились и вместе пошли к тоннелю.

– Ну как? – спросил чиновник.

– Моя охота увенчалась успехом. Их охота оказалась неудачной. Вопрос в том, что нам делать с Холкрофтом.

– Это уже не наша забота. Пусть этим занимается Тинаму. Тинаму должен быть в курсе.

Человек в дождевике улыбнулся своим мыслям. Он знал, что его улыбка осталась незамеченной.

Холкрофт вышел из такси у своего дома на Семьдесят третьей улице в Восточном Манхэттене. Он чувствовал страшную усталость – результат напряжения последних трех дней, усугубившегося трагедией на борту самолета. Ему было жаль того беднягу, скончавшегося от сердечного приступа, но больше всего его разозлили идиотские действия авиатранспортной полиции: они отнеслись к происшествию так, словно это был международный скандал. Господи всемогущий! Их держали в карантине целых четыре часа! И всем пассажирам первого класса пришлось сообщить полиции о своем предполагаемом местонахождении в ближайшие два месяца!

Его поприветствовал швейцар:

– Быстро вы вернулись на этот раз, мистер Холкрофт. У вас большая почта. Да, и записка.

– Записка?

– Да, сэр, – сказал швейцар, подавая ему визитную карточку. – Этот джентльмен заходил вчера и спрашивал вас. Он был весьма возбужден, вы понимаете, что я имею в виду?

– Пока не совсем. – Ноэль взял карточку и прочитал имя: «Питер Болдуин, эсквайр». Имя ему ничего не говорило. «Веллингтон секьюрити системз лимитед. Стрэнд, Лондон». Ниже – номер телефона. Он перевернул карточку. На обороте было написано: «Отель „Сент-Реджис“, ном. 411».

– Он настоятельно просил меня позвонить вам и узнать, не вернулись ли вы, но я-то видел, что вы не заходили в квартиру.

– Он мог и сам мне позвонить, – сказал Ноэль, идя к лифту. – Мой номер есть в телефонной книге.

– Он сказал мне, что пытался вам дозвониться, но ваш телефон неисправен.

Дверь лифта закрылась, и Холкрофт не расслышал последних слов швейцара. Пока лифт полз на пятый этаж, он снова взглянул на карточку. Питер Болдуин, эсквайр. Кто это? И с каких это пор его телефон неисправен?

Он открыл дверь квартиры и стал шарить рукой по стене в поисках выключателя. Обе настольные лампы зажглись одновременно [8] . Ноэль уронил чемодан и оторопело стал разглядывать комнату.

Тут все было не так, как три дня назад! Все по-другому. Вся мебель. Все стулья и столы, все вазы и пепельницы были сдвинуты с привычных мест. Диванчик для отдыха раньше стоял посреди комнаты, теперь он оказался в дальнем углу. Все эскизы и картины, развешенные по стенам, висели на других местах. Стереопроигрыватель уже стоял не на полке, как раньше, а на столе. А бар, который был у дальней стены гостиной, переместился за дверь. Его чертежная доска, всегда стоявшая у окна, теперь возвышалась прямо перед ним, в нескольких шагах от двери. Вертящийся табурет и вовсе исчез из виду… Да где же он? Это было самое поразительное происшествие из всех, что случились с ним в последнее время. Все такое знакомое и в то же время – абсолютно чужое! Реальность словно перевернулась, словно кто-то сбил фокус…