Вдруг ему в голову пришла догадка, как найти подходящего кандидата. Хотя и рискованно, но в этом есть даже некая ирония. Ричард Холкрофт, его отчим! Биржевой брокер, банкир, морской офицер… отец. Человек, который некогда подарил вторую жизнь женщине с ребенком. Бесстрашный человек, не опасавшийся запятнать себя…

Ноэль взглянул на часы. Десять минут шестого – четвертого в Нью-Йорке. Конец рабочего дня в понедельник. Он не верил в счастливые знамения, но вот – и ему повезло! Каждый понедельник Ричард Холкрофт бывает в нью-йоркском атлетическом клубе, где играет с друзьями в карты, сидя за дубовым столом в баре, и вспоминает старые денечки. Ноэль может позвать его к телефону, поговорить с ним и попросить о помощи. Разговор должен остаться в секрете, ибо конфиденциальность не только обеспечивала ему «крышу», но и гарантировала безопасность. Итак, кто-то попросил Ричарда Холкрофта – человека с солидной репутацией – установить местонахождение семейства фон Тибольт в Бразилии. Зная, что его сын едет в Рио, этот некто вполне естественно обратился к нему с просьбой заняться расследованием. Дело строго конфиденциальное, в детали вникать не надо. Никому бы не удалось отвадить любопытных лучше, чем это мог сделать Дик Холкрофт!

Но только Альтина не должна быть в курсе. Это самое трудное в его просьбе. Дик ее обожал, и у них не было тайн друг от друга. Но его отец – то есть, тьфу, отчим! – не откажет ему, если на то будет особая необходимость. Пока, во всяком случае, он никогда ему не отказывал.

Ноэль двинулся по мраморным квадратам пола гостиничного вестибюля к лифтам, не обращая внимания на окружающих и думая о том, что скажет отчиму. Он вздрогнул от неожиданности, когда какой-то толстяк – явно американский турист – хлопнул его по плечу.

– Эй, тебя зовут, приятель! – Он указал на стойку портье.

Тот смотрел на Ноэля, держа в руках уже знакомый желтый конверт. Портье отдал конверт мальчику-лифтеру, и тот со всех ног бросился к Ноэлю.

В конверте лежал клочок бумаги с незнакомым именем: «Карарра». Ниже был записан номер телефона. И все. Холкрофт изумился. Странно, что ему ничего не просили передать. Так в Латинской Америке дела не делаются. Сеньору Карарре придется позвонить. А ему надо дозваниваться в Нью-Йорк: придумывать себе новую «крышу».

Войдя в номер, Холкрофт снова взглянул на записку Карарры. Он сгорал от любопытства. Кто же такой этот Карарра, который рассчитывал, что Холкрофт перезвонит ему, хотя имя этого человека ничего ему не говорило? С точки зрения латиноамериканских нравов, подобный жест считался не только невежливым, но даже оскорбительным. Впрочем, отчим может подождать несколько минут, пока он не выяснит, в чем туг дело. И он набрал номер.

Карарра оказался не мужчиной, а женщиной, и, судя по ее тихому дрожащему голосу, она была очень испугана. По-английски она говорила сносно – не более. Но какая разница. Выражалась она ясно:

– Я не могу сейчас говорить, сеньор. Больше не звоните по этому номеру. В этом нет необходимости.

– Но вы же оставили этот номер телефонистке отеля. Вы что же, не думали, что я позвоню?

– Это была… erro.

– Ошибка?

– Да, ошибка. Я вам позвоню. Мы вам позвоним.

– Зачем? Кто вы?

– Mas tarde, – хрипло прошептала она, и в трубке послышались короткие гудки.

– Mas tarde… Позже.

Женщина ему перезвонит. Холкрофт ощутил вдруг, как все внутри у него сжалось – теперь внезапно исчез голос женщины. Он даже не мог вспомнить, когда в последний раз слышал такой перепуганный женский голос.

Первое, что пришло ему в голову, была мысль, будто она каким-то образом связана с исчезнувшими фон Тибольтами. Но как? И откуда она узнала о нем? Его снова охватил ужас… Перед глазами опять встало видение искаженного гримасой страдания лица умирающего на высоте тридцати тысяч футов. За ним ведут наблюдение. Незнакомые люди следят за каждым его шагом.

Его мысли прервало жалобное жужжание в телефонной трубке. А, он забыл положить трубку на рычаг. Он нажал на рычаг, отпустил и стал звонить в Нью-Йорк. Ему срочно нужна «крыша», теперь он это твердо знает!

Холкрофт стоял у окна, смотрел на пляж и дожидался звонка с международной станции. Внизу на улице что-то вспыхнуло. А, это в хромированной крыше автофургона отразились лучи солнца. Автофургон проехал как раз в том месте, где Холкрофт стоял несколько минут назад. Стоял и рассматривал окна гостиницы, пытаясь найти свое окно.

Окна гостиницы… Угол зрения. Угол отражения солнечного луча. Ноэль подошел совсем близко к окну и взглянул туда, где он стоял на набережной, и мысленно прочертил оттуда диагональ к своему окну. Глаз архитектора никогда не обманывается. К тому же он заметил, что соседние окна расположены на значительном расстоянии друг от друга соответственно с расположением номеров в гостинице, возвышающейся на Копакабане.

Он взглянул на это окно, думая, что это не его номер, потому что заметил там чьи-то фигуры. Но это был его номер! И здесь находились какие-то люди!

Ноэль подошел к стенному шкафу и начал перебирать вещи. Он доверял своей памяти в мельчайших деталях настолько же, насколько доверял своему глазомеру. Он представил себе, как выглядел этот шкаф сегодня утром, когда он переодевался. Он уснул в костюме, в котором прилетел сюда из Нью-Йорка. Его светло-коричневые брюки висели на правой вешалке, почти у стенки. Это была старая привычка: вешать брюки справа, пиджаки слева. Штаны по-прежнему висели справа, но не у самой стены. Точно: они были на несколько дюймов сдвинуты к центру шкафа. Его синий блейзер висел прямо в центре, а не слева.