Шрифт:
О второй части Lebhaft сонаты № 2 (1936)
Об интерлюдии и фуге in Fis из цикла «Ludus tonalis»
Шостакович
О прелюдии и фуге F-dur № 23
Стравинский
Об опере «Похождения повесы»
notes
1
2
3
4
5
6
7
8
9
10
11
12
13
14
15
16
17
18
19
20
21
22
23
24
25
26
27
28
29
30
31
32
33
34
35
36
37
38
39
40
41
42
43
44
45
46
47
48
49
50
51
52
53
54
55
56
57
58
59
60
61
62
63
64
65
66
67
68
69
70
71
72
73
74
75
76
77
78
79
80
81
82
83
84
85
86
87
88
89
90
91
92
93
94
95
96
97
98
99
100
101
102
103
104
105
106
107
108
109
110
111
112
113
114
115
116
117
118
119
120
121
122
123
124
125
126
127
128
129
130
131
132
133
134
135
136
137
138
139
140
141
142
143
144
145
146
147
148
149
150
151
152
153
154
155
156
157
158
159
160
161
162
163
164
165
166
167
168
169
170
171
172
173
174
175
176
177
178
179
180
181
182
183
184
185
186
187
188
189
190
191
192
193
194
195
196
197
198
199
200
201
202
203
204
205
206
207
208
209
210
211
212
213
214
215
216
217
218
219
220
221
222
223
224
225
226
227
228
229
230
231
232
233
234
235
236
237
238
Юрий Борисов
ПО НАПРАВЛЕНИЮ К РИХТЕРУ
Знак Рихтера
Светлому дню 20 марта 1915 года
Кажется, что отрываешься от неудобного кресла, поднимаешься над застывшими головами.
Сверху бросили лестницу. Тянешься к ней, тебя кто-то пробует подсадить. Что-то защелкало в ухе — наверное, от высоты.
Как акробат, как Пак у Шекспира (или Дебюсси?..), ты пролетаешь над залом и оказываешься на сцене, прямо у ножки рояля…
Рассказывал папа, что когда первый раз слушал Рихтера, в аудитории Школы-Студии МХАТ стояли на подоконниках. Места оста вались только на сцене. Он опоздал минут на двадцать и виновато развел руками: «Что-то с часами…» Попросил помочь передвинуть рояль и случайно наехал колесиком на папин ботинок. Бросил пиджак на пол и сразу же заиграл… В дневнике Борисова осталась такая запись: «…занял место поближе, у ножки рояля… Я оказался во власти странной галлюцинации: все туловище Рихтера оставалось как прежде, а сердце и мозг были прозрачны. Мозговые оболочки… шевелились в такт музыки. Губы нашептывали: «Теперь я буду повелевать!»
Он повелевал на каждом концерте. На шубертовском вечере 78-го года было то ли окисление крови, то ли разрежение воздуха. Мой сосед схватился за голову. И у всех что-то началось с головой: у одного мерцало, у другого — замерзали слезы. В финале G-dur'ной сонаты Рихтер слезы растопил, усадил всех на черное крыло и перенес к себе на колени. Все пришло в равновесие — «ты был равен духу, которого созерцал».
На бетховенском концерте 77-го повелевал другой человек. Началось с выхода: что-то сжатое в кулак. Вместо поклона — два огненных взгляда исподлобья, Когда начал играть — искрошил зал на маленькие кусочки. Совсем не хотелось лестницы — перелететь к ножке рояля.