Но к выводу лишь в старости пришел,

Что не садясь за стол, стихи пишу я,

А их пишу, когда сажусь за стол!

Спасибо, жизнь, за козни и преграды!

Я понял, подведя итог грехам,

Что не моим стихам все люди рады,

А если рады – не моим стихам!

Уважьте пальцы Ивановым,

В солонку Пушкина макая,

Из Евтушенко – заливное,

Из Гумилева – запеканка.

Читатели отведать рады,

Духовной пищи жаждут. Нате!

В духовке запечен Асадов,

Зажарен Пастернак в томате.

Плевать на мненья докторов!

Но мой совет для вашей плоти –

Коль хочешь быть всегда здоров,

Не кушай Маркова.

В компоте.

На куриных ножках вилла –

Быт мещанской чепухи.

Я в который раз открыла –

Пошлости тупое рыло

Забралось в мои стихи.

Я грожу: "Мурло, потише!

Ты в иконах и гульбе!"

А оно мне: "Снова пишешь?

Ведь, небось, свои-то вирши

Блоком кажутся тебе!"

Я стихи поворошила –

Чистый Блок! Ну и дела!

Пошлости тупое рыло

В папке для бумаг закрыла

И в редакцию пошла.

Эх, на горке, на уступе,

Там, где мрут перепела,

Проживал я с милой в ступе

И у нас была метла.

А вчерась она сломалась

Об меня. Страдай, поэт!

Задолжал я милой малость,

И финансов нет как нет.

К счастью, я на эту тему

Цельный день готов кричать

И сажусь писать поэму,

Чтоб потом снести в печать.

Ах, как славно мне писалось

О поломке помела!

Ведьма в ступе засновалась,

В одночасье померла.

В поле выпь заголосила,

На заборе – петухи…

Берегись, нечиста сила,

Если я пишу стихи!

Спят петухи,

Жует корова,

Растут стихи

У Льва Смирнова.

Стихи – огонь!

Такое вьется,

Что даже конь

Вовсю смеется.

В печать идет

Единым махом.

…Читатель ждет,

Объятый страхом.

Буря воет на опушке,

Снегом по земле змеясь,

За столом нас трое – Пушкин,

Родионовна и я.

На дворе без нужды сыплет,

Пушкин брови сводит злей.

– Александр Сергеич, выпьем?

– Родионовна, налей!

Что в углу ворчит старушка,

Ни один не разберет,

У нее пропала кружка,

А из горлышка не пьет.

Голубой шлафрок – на печку,

Чтоб кутить не помешал.

Пушкин третий раз за вечер

Лезет пить на брудершафт.