Она проехала Лос-Фелиз, спустилась по Голден-Стейт-фривей до Фигуроа и повернула на Пасадена-фривей. Действительно, кратчайший путь. Оставила позади Хайленд-парк и подъехала к Спрингвейл-стрит, где с января в почти новом доме жили сержант Хэкет и его Анжела.

Элисон не надеялась получить от вечера особого удовольствия. Анжела, не ожидавшая гостей — они свалятся как снег на голову, — не сможет поболтать с каждым как следует. Некая миссис Ларкин, позвонившая Элисон, была ей незнакома. Большинство гостей, она не сомневалась, — тоже. Это люди, которых Анжела знала с тех времен, когда в течение короткого времени работала, еще до свадьбы с Артом и знакомства с Элисон Вейр Мендоса.

Народ уже собрался. Машины тесно стояли у обочин с обеих сторон, похоже, соседи Анжелы сегодня тоже устраивали вечерники. Элисон припарковалась через полквартала. Анжела, хорошенькая, раскрасневшаяся, в широком темно-синем свободном платье, поцеловала в дверях Элисон, сказала все полагающиеся слова и прошептала: «Спасибо, что дала мне знать!» Элисон, обладая кое-каким здравым смыслом, сообщила Анжеле о готовящемся «сюрпризе»: вряд ли та будет в восторге от незваных гостей вечером, когда ей захочется, например, помыть голову или сделать массаж. Уж эти мне сердечные люди!

Она положила свой подарок в общую кучу, и ее представили десятку женщин. Только с одной из них Элисон встречалась раньше. Роберта Силверман — высокая смуглая девушка примерно двадцати восьми лет, темные глаза, интересное лицо. Как художница, Элисон видела лица несколько иначе, чем другие. Мало кто сказал бы, что у Роберты Силверман приятная внешность, но только не Элисон. Интересное, открытое лицо с подвижным широким ртом. Помнится, в прошлый раз она ей тоже понравилась. К сожалению, Элисон тут же оказалась в небольшом кругу незнакомок. Некая мисс Чедвик, Маргарет Чедвик. Какая-то Джой Честер или Честертон. И та самая миссис Ларкин, которая ее сюда пригласила. Все были общительны и веселы, пепельницы наполнялись и вытряхивались. Маргарет Чедвик, сидевшая рядом с Элисон на кушетке, разговаривала с ней больше других, этаким высоким недовольным голосом. Маргарет Чедвик мало что одобряла. Речь ее сводилась к бесконечным жалобам на грубых продавцов, автомехаников с их высокими ценами и ужасную погоду. Очень быстро устав от Маргарет, Элисон сделала несколько невежливых попыток сменить место, но каждый раз неудачно — комната была маленькая и битком набита. Один раз она поймала сочувствующий взгляд Роберты Силверман. Примерно через десять минут, повернувшись, чтобы погасить сигарету, она заметила, что Роберта смотрит на мисс Чедвик с чем-то очень похожим на ненависть во взгляде. В следующий миг Роберта отвела глаза, и Элисон подумала, уж не показалось ли ей. Чедвик — девица глупая, унылая, она может вызвать неприязнь, но никак не ненависть. Маленькая гостиная Анжелы звенела от женской болтовни. «Эти занавески — отличное приобретение для вашей комнаты. А это ведь новая подставка для лампы?» Все чудесно проводили время. Наступил момент разворачивания подарков, и Анжела, как и положено, благодарила и восхищалась каждым — от неизбежно повторявшихся башмачков до чрезвычайно нужных пакетов с пеленками. После этого Элисон отправилась на кухню помочь хозяйке — разложить по тарелкам бутерброды, кусочки торта, разлить кофе.

— Так не люблю я все это, хоть и нехорошо, — сказала Анжела. — Конечно, очень мило с их стороны, я им всем благодарна. Но, — она взглянула на Элисон, придерживая на лопаточке кусок торта, — к середине подобного девичника я просто ненавижу женщин.

— Как я тебя понимаю, — ответила Элисон. — Я просила Луиса задержать Арта по крайней мере до одиннадцати, так что держаться нам придется еще лишь час. Будь суровой, смелой и решительной, и в конце концов мы останемся одни с нашими мужчинами.

— Да, так гораздо спокойнее, — сказала Анжела, раскладывая последние куски торта, и слизнула с ножа остатки глазури. — Слава Богу, ты меня предупредила… Тебе досталось от Маргарет Чедвик, извини.

Элисон опять прекрасно ее поняла.

— Когда ты с ней познакомилась — в школе или после?

— В школе, — сказала Анжела, не уточняя. Она не любила вспоминать ни свое детство, ни отрочество. — Можно сказать, в школе. Мы вместе учились в Академии Мериам. Ее, думаю, пригласила Роза Ларкин. Да она ничего, только…

Кто-то вошел предложить свои услуги. Стол был накрыт. Звонкая женская болтовня продолжалась за кофе с пирогом.

Элисон вернулась на прежнее место, потому что других свободных не оказалось. Она сидела рядом с Маргарет Чедвик, которая не помогала накрывать на стол. Элисон так и подмывало сказать Маргарет, что аляповатое голубое платье с отделанным кружевом воротничком ей совершенно не идет.

— Нужно внимательно смотреть за этими людьми. Они вас обманут всякий раз, когда думают, что вы не заметите…

Маргарет Чедвик было около двадцати восьми, как и Анжеле. Фигура у нее была неплохая, скорее, даже хорошая для незамысловатого покроя ее одежды, который, впрочем, почти не был рассчитан на какую бы то ни было фигуру. Высокая и худая, пожалуй, немного костлявая; узкое лицо с правильными чертами, но брови выщипаны слишком сильно, а помада — из этих новомодных приглушенных тонов — слишком бледная, ее темные каштановые волосы и светлая кожа требовали розовой помады насыщенного цвета. Голубые глаза тоже чересчур бледные, а на лице — вечное выражение легкого неодобрения. Все не по ней.

— …Такие ужасные ткани,— говорила она, рассматривая груду подарков на кофейном столике. — Я сказала продавцу: «Это лучшее, что у вас есть? По таким сумасшедшим ценам?» Люди пытаются выкачать из вас деньги любым способом… Какое милое колечко! Миссис… Мендоса? Можно спросить, это настоящий изумруд?

— Да, — ответила Элисон и подумала, что без всякой причины говорит извиняющимся тоном.

— И ваши серьги, и браслет. Как мило! Боюсь, я ужасно старомодна, но мне всегда кажется, что не очень прилично носить кольца вместе с цветным лаком. Разумеется, я не часто крашу им ногти. Он очень быстро отлетает, не так ли? Вы давно знаете Анжелу, миссис Мендоса?