— Конечно, — кивнул я. — Идея мне нравится.

Я перебросился несколькими словами с заместителем начальника УВД города Палаевым, поздоровался с Карапетян и Назарчуком, которые продолжали заниматься блюдами с праздничным угощением, и пошел вместе с Володарским в ПТС.

Возле желтого автобуса стояли двое мужчин. Один из них, в джинсовом костюме, оказался телережиссером. Его звали Грант Тимофеевич Решетовский. Второй назвался Александром. Но он мог и не представляться — это был Саша Маяков, без которого немыслимы передачи для молодежи. На этот раз на лице популярного ведущего не было его привычной обаятельной улыбки, он был потрясен случившимся.

— У вас готово? — обратился к Решетовскому следователь.

— Да-да, — откликнулся режиссер.

Мы забрались внутрь ПТС, где было тесным-тесно от всевозможной аппаратуры, которой распоряжалась сосредоточенная девушка в белом халате.

— Садитесь, — предложил режиссер. — В тесноте, да не в обиде… Люба, включай.

Все уставились на экран телемонитора. На нем возникла наша набережная, потом площадь перед Дворцом бракосочетаний, к которой подъехала кавалькада автомашин во главе с “Чайкой”, украшенной разноцветными лентами, воздушными шарами, обручальными кольцами. Двое молодых людей — шаферы — помогли выйти из “Чайки” невесте и жениху.

Да, моя жена была права: Оля Маринич действительно из гадкого утенка превратилась в паву. Стройная и грациозная, в белом платье и фате, с букетом белоснежных роз, она олицетворяла чистоту и женственность. Смущалась, конечно. Как и жених, который был выше ее на голову. Смуглый, с копной чуть волнистых черных волос и большими карими глазами.

Камера наехала на Маякова, стоящего тут же с микрофоном в руках.

“Да, дорогие товарищи, вы поняли сами: это волнующий момент в жизни Оли Маринич и Штефана Мунтяну. Оля учится на четвертом курсе Южноморского медицинского института. Штефан — аспирант Московского архитектурного института… У нас еще будет время спросить, где и как они познакомились… А теперь давайте вместе с ними пройдем во Дворец бракосочетаний…”

На экране возник высокий торжественный зал Дворца. Решетовский обратился к следователю:

— Эту церемонию можно, наверное, пропустить?

— Конечно, — кивнул Володарский.

Режиссер дал указание Любе. Она начала манипулировать кнопками, тумблерами. Вновь вспыхнуло изображение. Мы увидели невесту и жениха, сидящих в “Чайке” с охапками цветов в руках. Машина ехала по зеленым улицам Южноморска. В кадре появилось лицо Маякова.

“Оля, — обратился в невесте ведущий, — расскажите, пожалуйста, как вы познакомились со Штефаном”.

“Пусть он сам расскажет”, — смущенно ответила девушка.

“Прошу, — поднес микрофон к жениху Маяков. — Вам теперь часто придется выручать жену…”

“Чего она стесняется, не знаю, — улыбнулся Штефан. — Мы были в турпоходе, в горах… Только в разных группах…”

“И еще не были знакомы?” — спросил ведущий.

“Нет, — ответил жених. — Однажды на привале обе группы расположились рядом… Я сразу обратил внимание на Олю…”

“А вы?” — поднес микрофон к невесте Маяков.

“Штефан все время сидел в сторонке, что-то рисовал, — сказала Оля. — Я спросила, что изображено на рисунке. Штефан сказал, что это дома будущего. Квартиры — отдельные модули. Их можно располагать на основной опоре, как ветки на дереве…”

“Значит, вы первая подошли к Штефану?” — с лукавой улыбкой спросил ведущий.

Видя, как смутилась Оля, Штефан поспешно сказал:

“Нет, первым подошел я… Порезал палец, и мне указали на Олю: она студентка-медичка, обработает рану и сделает перевязку”.

“Рана, конечно, была серьезная?” — заметил с иронией Маяков.

“Ерунда, — засмеялся Штефан. — Это был просто повод…”

“А потом я подвернула ногу, — продолжала невеста. — Что делать? Палатки уже свернули, собрали рюкзаки, а я не могу идти… Тогда Штефан понес меня… Знаете, как детей носят, на спине…”

“Вы серьезно вывихнули ногу или тоже повод?” — спросил Маяков.

“Серьезно”, — ответил за Олю Штефан.

“Тяжело вам пришлось?”

“Готов носить ее на руках всю жизнь, — ответил Штефан, с нежностью глядя на молодую жену. — А к концу похода мы решили пожениться…”

Решетовский опять повернулся к следователю:

— Дальше идет церемония возложения цветов к памятнику защитникам Южноморска… Пропустить?

— Можно, — кивнул Володарский. — Давайте, как говорится, ближе к делу.

На экране телемонитора возник банкетный зал. Заставленные угощением и бутылками столы были еще во всем своем великолепии. Торжественные, празднично одетые гости — в основном молодежь — стоя приветствовали появившихся в дверях молодоженов, которые в сопровождении шаферов прошли на свое почетное место — в центре столов напротив входа.

Пока молодые усаживались, в кадре появился Маяков.

“А теперь я расскажу вам, почему мы решили показать вам эту свадьбу, — обратился он к телезрителям. — Почему наша съемочная группа приехала в этот прекрасный город-курорт… Вы будете свидетелями торжества, возможно необычного для многих… Но с каждым днем таких свадеб становится все больше и больше. Во многих городах и селах нашей страны… Такие свадьбы называются трезвыми. Да-да! Во всех этих многочисленных бутылках, которые вы видите на столах, нет ни грамма спиртного… Видите, это “Байкал”, “Буратино”, “Фанта”, боржоми, нарзан, пепси-кола, “Тархун”… Я знаю, что некоторые из вас сейчас скептически улыбаются, — заметил ведущий. — Как это, свадьба без бокала вина или рюмки водки? Скучно, мол, и тоскливо… Погодите, будет и веселье, будет много-много интересного… Между прочим, сюрпризы тоже будут… Я вижу, что собирается сказать тост отец жениха. Простите, молодого мужа…”