Шрифт:
О: Бог миловал, сэр, почитай двадцать лет не объявлялись.
В: В таком случае, мистер Пуддикумб, ваше второе объяснение немногого стоит.
О: Какое ж оно моё, сэр? Я за что купил, за то и продаю. Одно могу сказать неложно: без злоумышления не обошлось. И случилась беда как раз в тех местах, где видели кобылку и нашли сундук. Спросите, почему не в другом месте — есть у меня на это ответ. Последуй они дальше, они бы непременно добрались до Даккумба. А в майский-то праздник, когда на улицах толпы, неужто они остались бы незамеченными?
В: В Даккумбе их не видели?
О: Ни одна живая душа. Не доехали они туда.
В: Нет ли туда каких окольных дорог?
О: Как не быть, да только по ним и налегке проехать не захочется, а у этих поклажа. Притом они не здешние — откуда бы им знать про окольные дороги. А если б узнали, то уж верно добрались бы до Бидефорда.
В: Справлялись ли о них в Бидефорде?
О: Да, сэр. Доктор Петтигрю посылал туда своих людей, но проездили они попусту. Известное дело: место бойкое, приезжих тьма-тьмущая. Тем второе следствие и закончилось.
В: В ту ночь, которую они провели под вашим кровом, не доносился ли до вас шум ссоры? Бранные выражения?
О: Нет, сэр.
В: Не наведывались ли к ним иные посетители, кроме мистера Бекфорда, — посыльные с известиями, незнакомые люди?
О: Нет, сэр.
В: Можете ли вы описать мистера Брауна?
О: Как вам сказать, сэр… Лицом грозен, да только что лицом.
В: Грозен?
О: Вернее сказать, строг. Как у нас говаривают, по виду — человек великой учёности.
В: Нет ли тут противоречия с его вышеозначенным ремеслом? Ведь он, как было сказано, купец?
О: Уж это я не знаю, сэр. О лондонских судить не берусь. Они, слышно, все из себя люди значительные.
В: Толст он или худощав? Какого роста?
О: Всё в меру, сэр, — и рост, и дородство. Мужчина осанистый.
В: В каких летах?
О: Да чтобы не соврать, лет под пятьдесят. Может, чуть больше.
В: Имеете ли сообщить ещё что-нибудь, касающееся до предмета моего расследования?
О: Сейчас мне, похоже, добавить нечего. Из главного-то я ничего не упустил, уж будьте покойны.
В: Хорошо, мистер Пуддикумб, благодарю вас. И потрудитесь, как я предупреждал, сохранить цель моего приезда в тайне.
О: Я вам, сэр, клятву давал. А слово моё кремень, не извольте беспокоиться. Для меня король и истинная церковь — не пустой звук. Я же не еретик какой, не отступник. Кого угодно спросите.
Jurat tricesimo uno die Jul. anno Domini 1736 coram me [18] .
18
Приносит присягу 31 июля года от Рождества Христова 1736 в моём присутствии (лат.)
Генри Аскью.
Допрос и показания
ДОРКАС ХЕЛЛЬЕР,
данные под присягою июля 31 числа, в десятый год правления Государя нашего Георга Второго, милостью Божией короля Великой Британии, Англии и прочая.
Мне семнадцать лет от роду, я уроженка этих мест, девица. Я состою в услужении у мистера и мистрис Пуддикумб.
В: Хозяин растолковал вам, для чего я вас призываю?
О: Так, сэр.
В: И предупредил, что вы свидетельствуете под присягой, как в суде?
О: Так, сэр.
В: А посему вы должны мне ответствовать по чистой совести, ибо тот человек будет записывать каждое ваше слово.
О: Как перед Богом, сэр.
В: Хорошо. Взгляните ещё раз на это изображение. Тот ли это джентльмен, которому вы прислуживали в этом самом покое в последний день апреля?