Но когда в период президентства Кеннеди Управление общественной безопасности было поставлено перед необходимостью действовать решительно, оно очень быстро продемонстрировало, что ради успеха можно без всяких колебаний нарушить одно-два правила. Поскольку Упгл был убежден, что такие нарушения совершались во имя самых высоких целей, он не опасался каких-либо санкций со стороны президента или его либеральных советников.

Так, в 1962 году группа левых в Венесуэле, воодушевленная примером Фиделя Кастро, сформировала вооруженные отряды национального освобождения, выступившие против президента Ромуло Бетаикура. Группа призвала избирателей бойкотировать выборы в следующем году. Хотя вооруженные отряды насчитывали не более 500 человек, действуя рассредоточение, они провели целый ряд успешных операций. Когда Франко разрешил вывезти из Испании несколько картин художников-импрессионистов для показа их на выставке в Каракасе, бойцы этих отрядов похитили по одной картине Сезанна, Ван Гога, Пикассо, Брака и Гогена. Выбор картин дал властям основание предположить, что в эти отряды входили не только студенты и литераторы, но и художники.

Венесуэльская полиция, казалось, была бессильна что-либо сделать. Под давлением Джона и Роберта Кеннеди Энгл вызвал из полицейского управления Лос-Анджелоса четырех полицейских, говоривших по-испански, и тайно направил их в Каракас, поручив срочно заняться обучением местной полиции. Если бы в то время их миссия стала достоянием гласности, администрации Кеннеди, вероятно, пришлось бы выступить с публичными извинениями. Ну а если бы к тому же один из американских полицейских был убит, то не известно, на каком основании семья погибшего могла бы претендовать на государственную пенсию. Вот почему Энгл вздохнул с облегчением, когда эта секретная операция закончилась и все полицейские вернулись к себе в Калифорнию живыми и невредимыми.

Но все это происходило за кулисами, поэтому общественность по-прежнему положительно относилась к программе Энгла. Роберт Кеннеди (в то время сенатор от штата Нью-Йорк) с большим удовлетворением поздравил первую группу слушателей, прошедших подготовку в Международной полицейской школе в Вашингтоне. Выпуск состоялся за месяц до военного переворота в Бразилии, и в своем выступлении Кеннеди предупредил выпускников, что «современный мир находится под воздействием сильных ветров перемен».

В стенах школы, однако, все обучение, казалось, было направлено на то, чтобы предотвратить такие перемены, хотя об этом редко говорилось официально. Программа подготовки, хотя и не была секретной, держалась все же в тайне от представителей прессы. Она была составлена в высокопарных и туманных выражениях, видимо, больше для того, чтобы оградить школу от нападок со стороны американского конгресса и либеральной печати.

Сами же иностранные полицейские хорошо понимали, зачем их послали в Вашингтон. Еще до переворота, в июле 1963 года, один бразильский полицейский, рассказывая о программе обучения в этой школе губернатору Сан-Паулу, назвал ее программой обучения «новейшим методам борьбы с забастовками и бастующими рабочими». «Меня научат, — сказал он, — как пользоваться дубинкой и служебной собакой, а также как совершенствовать механизм репрессий против возмутителей спокойствия в Сан-Паулу».

Основная программа обучения в школе была рассчитана на 15 недель. Дважды в год она велась на французском языке, несколько раз на испанском, а также на английском для слушателей из стран Азии и Африки. Первые два с половиной месяца были отведены на прохождение общего вступительного курса, а последние четыре недели посвящались продвинутому обучению по любой из десяти специальностей, включая иммиграционную службу, таможенную службу, охрану высокопоставленных лиц и «борьбу с насильственными преступлениями». Последняя включала меры, связанные с обеспечением безопасности воздушного сообщения, обезвреживанием бомб, а также меры, которые необходимо принимать в случае похищения людей, вымогательства или убийства.

В школу принимались лица в возрасте от 21 до 45 лет. При этом было желательно, чтобы все имели среднее образование, хотя ато требование часто не соблюдалось. В школу принимались и женщины, но это не поощрялось. Более того, если та или иная страна направляла на обучение женщину, она должна была посылать не одну, а двух женщин.

В Белу-Оризонти (а позже в Рио) Дэн Митриоие научился быстро и эффективно рассматривать заявления о приеме в полицейскую школу. Его предшественник не был столь компетентен. Этот благодушный и ленивый малый с американского Юго-Запада с готовностью обещал всем подававшим прошение полицейским, что те непременно будут приняты. Когда же его перевели на другое место и бразильцы открыли ящики его письменного стола, их взору предстали целые кипы заявлений, которые тот даже не удосужился переправить в Вашингтон.

Прослушав полные курс, бразильские полицейские часто покидали школу с горьким чувством досады, считая, что, как и в Панаме, обучение там велось слишком примитивно. 60 % слушателей были из Центральной и Южной Америки, поэтому некоторые бразильцы считали для себя оскорбительным ходить на занятия вместе с костариканцами и гватемальцами.

Если сам курс не всегда и не для всех оказывался полезным, методике старались придать какую-то занятность. Гвоздем программы была «операция Сан-Мартин», впервые разработанная еще в Панаме. Сан-Мартин был воображаемой страной с несуществующей столицей Рио-Бравос. Ее соседом и врагом была страна с несколько менее туманным названием Маоленд. Лишь немногие слушатели догадывались, что карта Рио-Бравос была всего лишь снятой с воздуха фотографией американского города Балтимора, на которой были отмечены внушительные правительственные здания, а все улицы имели испанские названия.

Задания для разминки были довольно просты. Предполагалось, например, что из какой-то дружественной страны прибывает высокопоставленное лицо. Каким образом слушатели должны были расставить посты, чтобы обеспечить безопасность высокого гостя? В конце занятия ставилась более сложная задача. Элементы, проникшие в страну из Маоленда, провоцируют беспорядки. В роли злодеев (что неизменно радовало каждый новый набор) выступали сами инструкторы, пытавшиеся придать своим лицам особенно злое выражение. Один из них вопреки тогдашней моде носил короткую стрижку, и поэтому каждый новый набор называл его «нацистом». Другие инструкторы выступали в роли коммунистов или бунтующих студентом.

12 курсантов разбивались на три группы. Одна вместе с инструктором разрабатывала детали задачи, составляла тексты листовок и планировала беспорядки; другая принимала меры по их подавлению; третья следила за ходом событий и выступала в роли арбитра. Один полицейский из Сомали, хорошо поднаторевший в этой игре, все же жаловался потом, что эта задача была потяжелей любой аналогичной ей в реальной жизни, потому что в школе арбитрами выступали такие же, как и он, полицейские.

Занятия проходили в центре управления полицейскими операциями — просторной комнате в приглушенных серо-зеленых тонах с четырьмя рядами стульев на возвышении. Магнитная карта Сан-Мартина закрывала всю переднюю стену. Слушатели, которым было поручено разогнать демонстрацию, поддерживали телефонную и телетайпную связь с контрольной кабиной. Такая прямая связь оказалась для них довольно обременительной. Одна линия соединяла их непосредственно с «премьер-министром», который требовал срочно принять меры, но такие, которые не повредили бы его партии на предстоящих выборах. Если операция протекала слишком гладко, инструкторы придумывали какую-нибудь новую заковыку. Тогда из контрольной кабины вдруг раздавалось: