— А следы, следы? — повторил свой вопрос Хачирашвили.

— Водород накапливается и горит в верхней части купола. Если же небольшие следы и остаются, их смывают ливни. Я не знаю времени и объема накопления водорода, но в любой момент он может вспыхнуть по всему куполу, и тогда мы задохнемся почти мгновенно…

— Да-а, от такой банки здоровья не прибавится, — серьезно сказал Руденок.

Морщась от боли в натруженных мышцах, Хачирашвили встал, прошелся по фюзеляжу, копнул ногой разбросанные вещи, нагнулся и поднял солдатский ранец. Направился к арсеналу с этим ранцем, наполнил его мотками детонирующего шнура, а накладные карманы — коробками со взрывателями. Осторожно держа ранец в оттопыренной руке, будто наполненное до краев ведро с водой, Хачирашвили зашагал к цели.

Дерюгин устремился было вслед, но Хачирашвили остановил его:

— В таком деле лучше быть одному, Александр Александрович…

…Хачирашвили вернулся часа через полтора. Его небритое лицо заметно осунулось, глаза запали. Поставить без достаточных навыков полтора десятка взрывателей, соединить их детонирующим шнуром — дело нешуточное. За Хачирашвили тянулись две красные жилки — отвод к дистанционному взрывному устройству.

Дерюгин и Руденок встретили товарища радостными возгласами. Американец не поднялся с койки. Даже тяжелая работа не вывела его из депрессии.

Хачирашвили осторожно положил жилки на землю, подошел к фюзеляжу и опустился на тюк.

— Ну что — будем взрывать? — нетерпеливо спросил Руденок.

— Погоди ты, — вмешался Дерюгин, — дай человеку отдохнуть.

— Нет, почему же, — Хачирашвили расправил опущенные плечи, — вымотался, конечно, но еще надо кое-что уточнить. Как думаешь, Александр Александрович, с какой дистанции взрывать надо?

— Идеальный вариант — от «Дельфина». Случится что — его стальной корпус прикроет… Только как это сделать?

— Сделать можно, — пообещал Хачирашвили. — Я тут, когда лазили в самолете, катушки телефонного провода видел, сухие батареи. Сладим промежуточный электровзрыватель — и дело в шляпе… Но к чему такие предосторожности?

— Понимаешь ли, Тенгиз Зурабович, трудно предсказать, что произойдет с этой сатанинской вертушкой после взрыва. Инерция жидкости — штука непростая. Разрушится купол сразу — не в одну секунду, разумеется, а за час-два, — или будет еще неделю крутиться?.. Какими эффектами будет сопровождаться разрушение?.. Поди угадай-ка. Да и водород может полыхнуть, хотя после грозы его, конечно, поубавилось… Лучше все-таки, если мы расположимся поближе к нашей стальной табакерке.

На том и сошлись.

Растолковать ситуацию американцу взялся Руденок. Роберт плохо слушал объяснения, но все же уловил, что эти деятельные парни сейчас хорошенько бабахнут и в результате может произойти нечто сногсшибательное, а главное — появится реальный шанс вырваться на поверхность в ихней подлодке. Тем не менее он равнодушно принял предложение русских идти с ними — не возражал, но и не радовался.

Дерюгин отыскал еще один солдатский ранец, напихал в него что под руку попалось: консервов, медикаментов, несколько рубашек… Отдал ранец американцу.

— На вот на всякий случай. Небось вернешься в Штаты, несладко придется. Сомневаюсь, чтобы там за пятеро суток безработицу ликвидировали.

Роберт повесил ранец через плечо.

Из разбитого самолета выбрался и кот. Занятые своими делами, люди забыли дать Рыжему колбасы. Кот несколько раз мяукнул, надеясь на снисхождение, но люди не обращали на него внимания. Они о чем-то поговорили между собой и пошли прочь от самолета, разматывая с катушки двойную синюю нитку провода. Кот постоял с минуту в нерешительности, затем длинными прыжками побежал вдоль синей нити.

Прежде чем замкнуть контакты взрывного устройства, они решили все хорошенько уложить в отсеках «Дельфина», что можно — привязать. Дерюгин предложил самим тоже в момент взрыва находиться внутри аппарата, одев скафандры. Американца устроили в тесном грузовом отсеке. Негостеприимно на первый взгляд, но зато надежно — в случае кувыркания аппарата падать здесь некуда, а значит, безопаснее.

Руденок особенно бережно упаковывал кассеты с отснятой кинопленкой в пластиковую обертку. Постучав пальцем по одной из них, он гордо сказал:

— За три кассеты любая солидная кинофирма без прейскуранта посулит миллион долларов.

Роберт, сидевший на корточках в углу грузового отсека, услышал фразу, произнесенную на русском языке. Последнее обстоятельство, однако, не помешало понять смысл сказанного. Ведь фраза состояла в основном из слов, на многих языках звучащих почти одинаково и несущих один и тот же смысл: «прейскурант», «кассета», «кино», «фирма», «миллион», «доллары»…

Мутная пелена подавленности, до сих пор окутывавшая мозг Роберта, прорвалась, как воздушный шарик от укола иглы. И этой иглой послужило именно сказанное русским. Роберт не сомневался в истинности услышанного. Да, за документальный фильм об их приключениях в подводной ловушке многие кинофирмы Штатов отвалили бы миллион долларов не задумываясь. Вот он, миллион, лежит рядом в грузовом отсеке. Неказистый с виду пакет мог бы поднять его, Роберта, на вершину пирамиды жизни. А пока призрак полуголодного существования со всей неотвратимостью снова вставал перед ним.