Им вторили МП-шки и карабины немцев…

— А-а-а-а-а, — заорал кто-то из немцев, неосторожно высунувшись, и сходу получивший пулю в живот, остальные, прижатые редким, но точным огнем, залегли, остервенело огрызаясь. Шиллер издал ещё одну трель, призывая пулеметчиков — но тут с болота гулко залязгал «Дегтярев». Одна очередь скосила пулеметный расчет, вторая прошлась по залегшим десантникам. Кто-то из русских, лежа, на звук, бросил поочередно две гранаты — одна упала среди деревьев, не причиняя особого вреда, зато вторая нашпиговала осколками Отто…

Бой сразу распался на отдельные очаги, прижатая огнем «Дегтярева» правая группа вжималась в землю, левая пыталась сманеврировать, зайти в тыл русскому пулеметчику — отвлекали внимание на себя, стреляя, и последовательными перебежками придвигаясь к болоту. Русские потихоньку оттягивались от места засады, рассчитывая оторваться…

Возможно, повезло бы диверсантам, если б не еще один пулеметный расчет, оставленный на всякий пожарный позади основной засады — как в воду глядел покойный оберлейтенант, прошедший Нарвик и Крит — и всегда припасавший козырь в руках. Если бы не они — немало полегло бы десантников…

Когда подоспели жандармы — было все кончено. Злые парашютисты собирали убитых и раненых, пленных не было — пулеметчика взять не удалось, остальные же русские, зажатые в угол, стреляли до конца. Разъяренные же смертью командира и многих сослуживцев немцы особо и не стремились брать кого-то живым…

— Невзирая на все усилия, нам так и не удалось ликвидировать угрозу тылам войск. В ходе столкновений с подвижными группами противника наши оперативные подразделения несут потери — в частности, сильно пострадал взвод оберлейтената Шиллера — убит он сам и 10 нижних чинов. 7 человек получили ранения различной степени тяжести. При подсчете тел русских нам так и не удалось определить точное количество людей, бывших в составе разведгруппы. Но существует предположение, что кто-то из них смог уйти с места боя — в частности, не обнаружено тело пулеметчика, хотя найдены гильзы и пустой двойной диск. Неподалеку от места схватки были найдены остатки индивидуальных пакетов, плюс следы крови. К сожалению, собаки не смогли взять след — землю около места перевязки густо посыпали смесью крепкого табака и жгучего перца.

— По поводу обнаруженной нашими летчиками колонны русских, могу сообщить следующее — несмотря на то, что часть машин была разбита в результате налета, ориентировочно — середина июня — начало июля, тщательный осмотр выявил интересные вещи — часть машин аккуратно разукомплектована. Из остальных изъято все, представляющее хоть малейшую ценность, тел водителей и солдат не обнаружены, скорее всего — все убитые при налете захоронены где-то поблизости. Более того, пропуски в ряду грузовиков и бронетехники свидетельствуют о эвакуации наименее поврежденных и подлежащих восстановлению транспортных и боевых машин.

— По поводу моих «партизан» — пока никаких конкретных зацепок, только непроверенные слухи. Более-менее дела идут у одной из групп, причем на всякий случай я усилил её отделением пехоты — на них наткнулись какие-то окруженцы, вдобавок умеющие хорошо бросать гранаты. Но если бы не одна местная мадам — мы бы их все равно взяли. Дальше начался бардак — эту даму пристрелили, убили нескольких из русских — остальные было ушли, но недалеко — на них наткнулись жандармы. Группа так же понесла потери.

— У меня все, — начальник полиции закрыл папку с докладом, и слегка откинулся на спинку стула.

— Дела наши далеко не блестящи, — со вздохом резюмировал начальник ГФП, — что скажет СД?

— Опрос среди военнопленных дал некоторые, весьма интересные данные — установлено, что диверсанты появились в районе примерно в июне месяце, после начала боевых действий. Ими так же были проведены акции по освобождению отдельных групп солдат и командиров Красной Армии, препровождаемых в сборные лагеря. Из следствия по поводу пропажи конвоев с особо важными пленными генералами противника, — тут гаупштурмфюрер прервался, чтобы заглянуть в свои бумаги и еле выговорил трудные славянские фамилии — Карбышевым и Мындро, которых везли во временный лагерь — выяснено, что это тоже дело рук наших противников.

— Про первого я слышал, — заметил Талленбаум, — бывший подполковник царской армии, блестящий военный инженер, воевал в Карпатах.

— А откуда вы это знаете? — удивился Лемке.

— Как-то был в Берлине, ещё полицейским, и в пивной разговорились с одним русским эмигрантом, слово за слово — он как раз воевал в Галиции, я же вспомнил Пруссию и Польшу.

— С этим надо поаккуратнее, Готлиб, — отметил Ланге, — иначе донесут излишне ретивые. Как уже пытались нашего жандарма обвинить в проанглийских симпатиях, благо наш Вальтер вовремя прищемил кой-какие длинные языки.

— В таком случае надеюсь на тебя, мой мальчик, — улыбнулся толстяк, — но мы тебя перебили, прошу прощения — продолжай.

— С вашего милостивого позволения, — весело отозвался Золле, — второй же — командир 16-ой танковой дивизии русских, по показаниям сослуживцев — опытный, умелый командир, до войны преподавал тактику в Военной Академии Механизированных войск РККА. В общем — диверсантам сильно повезло.

— Понятно, — резюмировал Рихард, — а что удалось выяснить вам, наш уважаемый герр всезнайка?