— Ну а теперь-то почему мы не можем вернуться в столицу? — ныл на следующее утро кентавр, после того как Ким решительно направился не на торный тракт, а на малоприметную стежку, что вела к дальнему лесу. — Ты испытал все, что хотел, брат-в-духе. Убил болотника. Доказал — себе, всем. Ей, наверное, тоже доказал.

— Ей я должен доказать совсем другое. — Слова падали тяжело и хмуро, чародей даже не смотрел по сторонам, предоставив Корбулону выбирать дорогу. — Чго стал иным. Что ложь мне отвратительна. Что никогда бы не поступил так снова. Но… такое уже никогда не докажешь, брат-в-духе. Она была права. Хорошо, что бокал в лицо не выплеснула…

— Не сделала бы, — уверенно заявил кентавр. — Презрение и равнодушие, брат-в-духе, вот что тебя добило. Пощечина или там вино в физиономию — это признаки сильного чувства. А когда на тебя смотрят с легкой гадливостью, как на насекомое, вроде тех, что я давлю копытами… о, вот тут, брат-в-духе, мы, мужчины, можем горы свернуть и вверх ногами поставить!

— Я не переворачивал никаких гор. Жил как живется. До той поры, пока…

— Пока не решил, что надо попробовать крови? Ах, брат, брат мой, мы, кентавры, навеки связали свою судьбу с родом человеческим, наша магия без вашей — ничто, как и ваша — без нас; и я могу сказать тебе: не тот хороший сказитель, кто пишет о том, что видел, а тот, кто напишет о невиданном, им самим не испытанном так, что люди о том забудут. И даже не задумаются. Но куда ж мы теперь едем-то?

— Пока ты, брат, отсыпался, я поговорил кое с кем. Здесь еще есть болотники. Чего, собственно, и следовало ожидать. Они всегда кучно селятся, гнездом.

— Что, опять в трясину? — ужаснулся Корбулон.

— Может быть.

— Зачем они тебе, зачем? — страдал кентавр. — Золота ты не берешь…

«Да, не беру. Только кости жертв. И еще — души дивов, если, конечно, у них это настоящие души, а не алхимический туман».

— Вообразил себя непобедимым, да-а? Решил, что ты есть великий маг, победитель нечисти? Обо мне ты, конечно, не думал, ну совсем, ну ни на полстолечка! — обиженно и плаксиво затянул человекоконь.

Ким не отвечал. Корбулон стенал, скулил, однако послушно нес седока все дальше и дальше от оживленной дороги, приличных таверн, гостеприимных постоялых дворов и приятного общества кентаврих.

Деревенька им попалась совершенно захудаленькая. С трудом верилось, что всего в полудне пути отсюда — большой тракт. Низкие, соломой крытые избенки с подслеповатыми окнами, покосившиеся, скривившиеся; тощие свиньи; поджарые, словно для бегов готовящиеся куры; худые псы, тотчас поднявшие жуткий перебрех.

— Эй, почтенный! — окликнул Ким первого попавшегося мужичка, босого, в худой серой рубахе и латаных-перелатаных портах — Тут у вас, говорят, болотник завелся? Житья не дает?

— Не дает, мил-человек, как есть не дает! — Мужичок поклонился. Ким не носил герба, следовательно, к благородному сословию не принадлежал. — Детей ворует, аспид, — добавил он, глубокомысленно поковырявшись в носу. — Хотя это ишшо што, детей-то настругать… на стадо нападает, коров да овец в лес к себе уманивает… Ким кивнул, обрывая излияние:

— Где ваш старшина?..

…Деревенский старшина обитал в избе лишь чуточку побольше и почище, чем у остальных. Он долго и нудно перечислял свалившиеся на село беды, после того, как «при дедах наших» болотный див поселился на ближнем бучиле. Ким терпеливо слушал, Корбулон, просунувший голову в окно — тоже, хотя и состроил жутко капризную и недовольную мину.

— Дорогу-то сможете показать, почтенный? — наконец спросил Ким.

— Дорогу-то? Отчего ж не показать, господин маг, благодетель наш. Вот только от комеса вечор гонец прискакивал, рек, мол, едет сюда самознаменитейшая истребительница нечисти, какие токмо бывают. Ездит, грит, на черном единороге, волосы — что твое золото, по ветру летят… Как бы, господин маг, чего не вышло, потому как рек гонец, шоб мы, мол, ничего б не делали. А мы што? Мы и не делаем. И отцы наши со дедами… Все ждали, когда помощь придет. А тут эвон как, сразу двое…

— Так, — с непроницаемым лицом сказал Ким. — И когда ж следует ждать… сей знаменитой истребительницы?

— Со дня на день, грят…

— Вот и хорошо, брат-в-духе, поедем отсюда! — обрадовался Корбулон.

— Да. — Ким поднялся. — Ты прав. Поедем.

— Я ж совсем иное имел в виду! — плакался кентавр, пробираясь глухой чащей. — Ой! Аи! Царапаются!

— Пригибайся, — посоветовал маг. — Тогда и царапаться не станет.

— Ага, пригибайся… а кто будет болотника для своего неугомонного брата-в-духе искать? Раз дорогу нам не показали? Да и чего ты спешишь-то так? Тем более… гм… такая встреча могла бы получиться… Она б приехала, вы б…

— Умолкни. Прошу.

— Вот так всегда, всегда-всегда. Затыкают рот, слова сказать не дают… Все, приехали. Вон за той островиной. — Кентавр остановился как вкопанный. — Ох, брат-в-духе, что ты делаешь, что делаешь! Сам же говорил, половину эликсиров растратил, с чем на дива-то пойдешь?