— Госпожа Костопулос! Телефон! — крикнула Ариадна, стоя в дверях.

Скорее всего, очередной деловой звонок Персею, решила Сэм. В последнее время звонки раздавались довольно часто, потому что Персей уделял все свое внимание организации похорон отца Софии.

Он настоял, чтобы Сэм находилась рядом и выполняла роль любимой и любящей жены, когда за ними наблюдали его соотечественники-островитяне.

Сэм, всей душой обожавшая Персея, играла эту роль так же естественно, как дышала. Слишком естественно. Она упивалась каждым поцелуем, каждой лаской, рассчитанной на то, чтобы дать понять людям, что у них самый настоящий медовый месяц и они не могут оторваться друг от друга.

Однако в столь опасной игре существовала и другая сторона: Сэм прекрасно понимала, что, изображая любовный фарс, Персей считал часы, которые оставались до тех пор, пока у него наконец появится законное право заключить в объятия Софию.

— Узнайте, пожалуйста, кто говорит! — крикнула она Ариадне.

— Это ваш муж. Персей.

Рано утром он вылетел в Афины якобы для того, чтобы наверстать упущенное на работе. Но Сэм нутром чувствовала, что у него назначена встреча с пластическим хирургом. Наверняка хочет сообщить о том, что задерживается, если все-таки решился на операцию.

С той памятной ночи на пляже между ними не было произнесено ни одного слова ни о его шраме, ни о женщине, которую он любил.

Завтракали они обычно у бассейна, потом Персей возил Саманту по острову и показывал ей достопримечательности. А по вечерам, прежде чем разойтись по своим комнатам, они отправлялись на пляж, чтобы перед сном насладиться купанием в ласковом морском прибое.

Персей рассказывал о своем детстве, а Саманта делилась с ним воспоминаниями о том, как росла в Нью-Йорке, о маме и ее болезни. Персей слушал с пониманием, ему тоже было знакомо это чувство тревоги за здоровье матери... Саманта взяла трубку.

— Персей? — Ей понадобилось сделать усилие, чтобы говорить ровно.

— Ты почему так тяжело дышишь? Бежала? — сказал Персей.

— Я была в саду, говорила с рабочими о том, чтобы до вечера уложить еще один слой почвы.

— Постарайся поскорее закончить. Я высылаю за тобой вертолет.

Ее сердце мучительно затрепетало.

— Значит, ты едешь в больницу?

Последовало недолгое молчание.

— Нет, Саманта. Ты убедила меня не делать пластическую операцию.

— Я убедила? — ошеломленно воскликнула Сэм, несказанно обрадовавшись тому, что имеет на него хоть какое-то влияние. — Но я думала...

— Я уже тебе говорил, — мягко перебил он, — ты слишком много думаешь. Я решил, что нам пора провести вечер в Афинах. Обещаю, ты получишь удовольствие. Надень что-нибудь соответствующее. Я буду ждать тебя в восемь.

Сэм так сильно закусила губу, что почувствовала вкус крови.

— Персей... спасибо за приглашение, но я неважно себя чувствую из-за сегодняшней жары. После ланча у меня разболелась голова, и даже таблетки не помогли, — солгала она, не испытывая никаких угрызений совести. — Ты не против, если мы поедем в другой раз?

На том конце провода повисла тишина. Потом Персей проговорил:

— Что ж, при мигрени тебе действительно лучше остаться дома. Жди меня, я скоро вернусь.

— Нет! — Она нервно перекрутила телефонный провод и, прищемив палец, поморщилась от боли. — Не стоит тебе срываться. Оставайся в Афинах и веселись. Навести друзей, ты ведь так давно их не видел...

Наверняка в Афинах тебя ждет не дождется какая-нибудь хорошенькая гречанка, с горечью подумала Сэм. А Персей, в который раз прочитав ее мысли, сухо произнес:

— Ты оскорбляешь меня, если хоть на секунду можешь предположить, что у меня есть любовница. Вопреки расхожему мнению, не каждый мужчина в Греции неверен своей жене. Мы женаты, Саманта. Я дал клятвы, которые намерен выполнить. Жди меня через час.

Он положил трубку.

Неужели Персей рассердился? Да, в этом нет никаких сомнений. Что же делать? Ведь он скоро приедет...

Понимая, что у нее почти не осталось времени, Сэм выбежала из дома и велела бригадиру рабочих поскорее заканчивать дела. Затем кинулась обратно, чтобы принять душ, на ходу сообщив встревоженной Ариадне, что плохо себя чувствует и поэтому не станет ужинать и сразу ляжет в постель.

Теперь, после разговора с Персеем, голова у нее разболелась на самом деле. Если принять пару таблеток, решила Сэм, она сможет заснуть раньше, чем Персей вернется на остров.

Но почему он так расстроился? Они ведь состояли в законном браке только с юридической точки зрения, а она, Сэм, всего лишь предложила ему провести вечер в обществе друзей... или какой-нибудь давнишней подружки.

Однако у Персея были глубоко укоренившиеся понятия о чести. С тех пор, как состоялась официальная церемония бракосочетания, он вознамерился хранить верность их так называемому браку. И так уж он устроен, что ее сообщение о разыгравшейся мигрени не могло оставить его равнодушным.