Однако, как правило, судьба человека не соответствовала его моральному рвению, и слишком часто виновный оставался не наказанным, а добрый не получал вознаграждения: нередко жизнь праведника складывалась неудачно, а у преступника все шло хорошо. Очевидно, здесь что-то не так. Впрочем, решить проблему добра и зла до сих пор не удавалось ни одной религии и ни одной этической системе. В еврейской Библии горькому жребию праведника посвящена книга Иова. Но и языческой восточной литературе мудрых хорошо знакома эта проблема — в ней также звучит вопль отчаяния: «Идут дорогой успеха те, кто не ищет Бога, // ослабли и захирели молившиеся Богине» [83] [2] .

Однако не такая постановка вопроса послужила причиной переворота, который затем привел к моральному императиву Иисуса. Как уже говорилось, морально-религиозное правило, согласно которому праведник должен процветать, а злодей плохо кончает, все снова и снова опровергалось самой жизнью. Но для тогдашних евреев это правило было сомнительным совсем с другой точки зрения: если бы даже оно подтверждалось повседневным опытом, нельзя было не задаться вопросом, насколько верна простая схема деления людей на праведников и грешников. Известно же, что ни один человек не является ни совершенным праведником, ни совершенным грешником, так как в его душе происходит борьба добрых и дурных побуждений. Спрашивается, где тот предел, до которого простираются сострадание и любовь Бога к человеку? Далее, предположим, что вознаграждение праведника и наказание грешника следуют с непосредственной для всех очевидностью. Но какова тогда нравственная ценность поступков, если человек делает добрые дела, ожидая вознаграждения? Как говорилось, уже Антигон из Сохо считал такой подход низменной моралью рабов: человек должен действовать нравственно, исключив всякую мысль о том, что ему гарантирована награда.

Поскольку евреям того времени было понятно, что уже не существует — как в старые времена библейской религии — отчетливой границы, разделяющей людей на праведников и грешников, постольку принцип «любить добрых и ненавидеть злодеев» становится слишком отвлеченным. А раз уж, помимо того, трудно судить о пределах любви и милосердия Бога, многие пришли к выводу, что необходимо по отношению к ближнему проявлять любовь и сострадание, тем самым подражая Богу. Слова об этом Лука (6:36) вкладывает в уста Иисуса: Будьте милосердны, как милосерден ваш Отец! Впрочем, это — старое раввинское изречение [84] . Слова Лк 6:36 служат параллелью к Мф 5:48: А вы будьте совершенны, как совершенен Отец ваш Небесный. Этим изречением завершается короткая проповедь, в которой Иисус учит, что любовь Бога распространяется на всех людей независимо от их взглядов и поведения, ибо Он велит солнцу восходить над злыми и добрыми, посылает дождь на праведных и неправедных (Мф 5:45).

Рабби Аббаху говорил: «День, в который идет дождь, более значителен, чем день Воскресения. Ибо от последнего польза только праведникам, а от первого — и праведникам и грешникам» [85] . Рабби Аббаху жил во II в.; он был современником Оригена. Однако подобное изречение существовало и во времена Иисуса [86] .

В тех кругах еврейского общества, где новое сознание нашло наиболее последовательное выражение, образ жизни, исполненный любви к ближнему, рассматривался как необходимое условие для примирения с Богом. «Грехи, совершенные человеком по отношению к ближнему, прощаются в Судный День лишь после того, как он примирился с ближним». Так сказал один раввин за несколько десятилетий до Иисуса [87] . Иисус говорил нечто подобное: Если вы прощаете людям проступки, то и Отец ваш Небесный простит вас, а если вы им не прощаете, то и Отец ваш Небесный не простит вам ваши проступки (Мф 6:14–15).

Самое древнее письменное свидетельство о новой еврейской этике — это Сир 27:30–28:7 (в син. пер. Сир 27:33–28:8). Автор этого текста Иешуа бен Сира написал свою книгу примерно в [185 г]. до н. э.

Ярость и гнев — это тоже мерзость:

только грешник в себе их носит.

Мстящему другим отомстит Господь:

Он все его грехи будет помнить.

Оставь обиду на ближнего — и тогда молись —

и будут прощены тебе грехи.

Ты хранишь гнев на человека,

а у Господа просишь исцеления?

К себе подобному не имеешь сострадания,

а молишься о прощении грехов?

Сам, будучи плотью, лелеешь злобу?

(Кто расплатится за твои грехи?)

Помни о конце и прекрати вражду, о закате и смерти — и соблюдай Закон. Помни о заповедях и не злись на ближнего, о Завете Всевышнего — и снизойди к виновному.

Мысль, которую мы уже встречали, о том, что необходимо сначала примириться с братом, а уже потом просить о себе самом, переплетается у Бен Сиры с характерно для того времени трансформированной идеей воздаяния. Старый принцип справедливого воздаяния, согласно которому праведник награждается по мере своей праведности, а грешник наказывается по мере своей греховности, был для некоторых уже непривлекательным. Теперь ход мысли таков: если ты любишь ближнего, Бог воздаст тебе добром, но если ты ближнего ненавидишь, то тем же отплатит тебе и Бог. Нечто в этом роде позднее говорил и Иисус: Не судите других, тогда и вас не осудят. Не признавайте виновными, тогда и вас не признают. Оправдывайте, тогда и вас оправдают. Давайте, тогда и вам дано будет. Мерой настоящей, умятой, утрясенной, переполненной вам отсыплют в одежду, ибо какой мерой вы отмеряете, такой и вам отмерено будет (Лк 6:37–38).

Начало этой сентенции напоминает слова знаменитого Гиллеля, который еще до Иисуса говорил: «Не суди товарища твоего, покуда не побываешь на его месте сам!» [88] [3] . Фраза «Какой мерой вы отмеряете, такой и вам отмерено будет» в то время у евреев вошла в поговорку [89] . Существует важная параллель к только что приведенным словам Иисуса из евангелия по Луке. Это — логия, сохранившаяся в послании Климента Римского (ок. [96 г].): Жалейте, чтобы вас пожалели; прощайте, чтобы вам прощали! Что делаете вы, то будут делать и вам; как даете, так будут вам давать; как судите, так будут вас судить; как делаете добро, так будут делать его и вам. Мерой, какой отмеряете вы, отмерят и вам (1 Клим 13:2). Эта логия восходит к протохристианской общине, а может быть, и к самому Иисусу [90] .

Темы, в разработке которых выразилось новое сознание еврейской религии, тесно переплетались между собой. Они соединяют многие высказывания Иисуса друг с другом и с высказываниями некоторых раввинов. Например, в приводимой Климентом логии есть слова: «Что делаете вы, то будут делать и вам», означающие: «Что вы сделаете ближнему, то Бог сделает вам». Это любопытный вариант так называемого золотого правила, на который ссылался также и Иисус: Как вы хотите, чтобы поступали с вами люди, так и вы поступайте с ними во всём: это и есть Закон и Пророки (Мф 7:12). Золотое правило в качестве морального императива встречается у многих народов. У евреев [91] уже до Иисуса оно рассматривалось как квинтэссенция Закона в целом. Еще Гиллель сказал: «Не делай ближнему того, что ненавистно тебе. В этом весь Закон — все прочее только комментарий». Это изречение в тогдашнем иудаизме понималось, вероятно, в следующем смысле: Бог подходит к тебе с такой же меркой, с какой ты подходишь к ближнему. Отсюда вытекает: «Что просит человек у Бога для своей души, то пусть он и делает всякой живой душе» [92] .