– А, ну волосы я вчера покрасила в салоне моего друга. Он, между прочим, очень состоятельный человек, – пыталась Полина вывести дочь из ступора.

– Мам, а пластическую операцию лица тебе там же в салоне сделали?

– Чего? Что ты болтаешь?!

Испуганная Полина как ошпаренная понеслась в ванную к зеркалу: на неё смотрела очаровательная мордашка без морщин, с пухлыми губками, аккуратным носиком и большими серыми глазами. Полина, лихорадочно припоминала, что же было вчера вечером. Ленка стояла в дверях ванной и слушала сбивчивые воспоминания матери.

– Он заехал за мной на работу с огромным букетом роз. Представляешь! Мои «Дульсинеи» чуть не подавились от зависти! Затем мы поехали в ресторан… Да, на машине. Ну, машина у него! Просто класс! – начала предаваться Полина приятным воспоминаниям.

– Мам, ты мне зубы не заговаривай! – рявкнула дочь. – Признавайся, где тебя так уделали!

– А что! Мне очень нравится. Ну, подтянули немного, губы силиконом подкачали. Сейчас на Западе так делают, даже груди накачивают, – Полина любовалась на себя в зеркало.

– Это у твоего нового хахаля с «букетом чайных роз»? – не отлипала назойливая дочь.

– Да, в его косметическом салоне. Мне там сделали травяную ванную, полечили волосы маслами…

Ленка подошла к матери и ещё раз внимательно посмотрела на волосы.

– Мам, а тебе случайно их не приклеили? Уж больно они у тебя густые!

Полина взяла массажную расческу с полочки и причесалась.

– Да нет, вроде на свои похожи…

– Ну, губы действительно силиконовые, – заключила дочь. – А груди чего тоже?

Полина скинула халат и стянула ночнушку через голову.

Ленка внимательно осмотрела её тело и сделала глубокомысленный вывод:

– Ты была в студии загара и релаксации. Я о таких слышала. Там один сеанс стоит целое состояние.

– Да, точно, там я и была. Просто постеснялась спросить, как это правильно называется.

– Мам, ты хоть представляешь, сколько он денег на тебя потратил?

– Прилично.

– Он что, наркодиллер? – не унималось прелестное дитя.

– Кто???

– Ну, наркотой торгует.

– Не болтай! У Асмодея свой бутик, косметический салон, ресторан… И… – Полина растерялась, – и спортивная Ламбарджини! Вот!!!

– Ага, так он ещё и иностранец! Асмодей! – взвизгнула Ленка от восторга. – Мам, прикинь, ты на работу завтра явишься! А!

Вот об этом Полина не подумала: действительно в поликлинике произойдёт переполох.

– А пошли они все… – протянула Полина певучим голоском. – А видала я их всех… Достали драные «Дульсинеи»!

На следующий день в понедельник, Полина принимала в поликлинике с утра. Она достала из пакетов с подарками новый джинсовый костюм, к нему элегантную кожаную курточку цвета шоколада, распустила свой «струящийся водопад», перехватив его вокруг головы кашемировым шарфом, на плечо повесила молодёжную залихватскую сумочку и уверенно направилась на работу.

Ленка убежала в школу на полчаса раньше, иначе бы она непременно наложила арест на новое имущество матери.

Когда Полина появилась перед своим заведением, терапевт Корякина, поравнявшаяся с ней около двери, как-то странно икнула, округлив глаза.

– Что с вами Лидочка? – проворковала Полина бархатным голоском. – Вам плохо?

Лидочка вошла в ступор, так и, оставшись стоять на месте, в то время как Полина уже поднималась к рабочему кабинету, сея вокруг себя удивление, зависть и скрытую ненависть коллег.

…На большой перемене Сергей Петрович Ковалёв подошёл к ученице шестого «А» Елене Разумовской:

– Лена… – от достал из портфеля увесистый запечатанный конверт формата «А4» и протянул ей, – будь добра, предай маме.

Ленка удивилась, но, не подав виду, взяла конверт: «Остросюжетная широкоформатная любовная переписка. Ну, мамуля, даёт!»

– Не волнуйтесь Сергей Петрович, передам в лучшем виде, – отрапортовала она, запихивая послание в рюкзачок, обильно увешанный брелками, и как ни в чём ни бывало, понеслась по коридору.

Когда Полина пришла после утренней смены домой, её встретила дочь с таинственным видом:

– Мам, там тебе письмо от историка. Вот такое! – Ленка развела руками в разные стороны, попытавшись передать размер пакета. – Не понятно, о чём можно столько написать, не иначе, как молодость вспоминал!