– Кого это ты приволок, отец? – спросила она, спускаясь во двор по ступенькам.

– Подойди ближе, взгляни!

Женщина подошла и всплеснула руками.

– Ну как, хозяйка, хороша кошечка? Может быть, дома будем держать? Пожалуй, всех мышей переловит!

– Как же ты умудрился барса поймать?! – удивилась женщина, разглядывая хищника. – Вот Ани-то нет, совсем как её Барсик!

– Увезу завтра в зоопарк... Помоги-ка мне его в ящик затолкать. Там я ему перережу верёвки, а мешок он тогда сам сбросит.

Так попал в Алма-атинский зоопарк молодой барс, родной брат Барсика. Но кто же мог догадаться об этом? Злой молодой хищник свирепо бросался на решётку своей клетки, если кто-либо подходил близко. О его приручении нечего было и думать.

Шло время. Лапа зажила. На обильной пище барс поправился, вырос и со временем превратился в огромного хищника. За надёжной решёткой его и сейчас можно видеть в Алма-атинском зоопарке – вечно злобного, с лоснящейся пятнистой шкурой. Он часто лежит на деревянной полке в своей клетке, свесив хвост на пол, и смотрит, слепка прищурив зеленоватые глаза, куда-то поверх толпы на аллее. По ночам он неслышно шагает из угла в угол упругими толстыми лапами опасного хищника поднебесных вершин Тянь-Шаня.

Такой разной оказалась жизнь представителей одной семьи снежных барсов с Заилийского хребта, над столицей Казахстана Алма-Атой.

Застава пограничников в пустыне, за двести пятьдесят километров от пресной воды, была похожа скорее на место ссылки: так здесь было тоскливо поначалу. Но жизнь на заставе текла точно так же, как в любой другой воинской части.

Охрана границ, занятия, клуб, радио, самодеятельность – скучать солдатам не приходилось.

Ручной ворон был старожилом заставы. Уже несколько раз менялись пограничники, отслужив срок, а ворон всё нёс службу на заставе сигнальщиком. У него было прекрасное зрение, и он всегда первый замечал крошечную точку на горизонте в пустыне: это шёл грузовик с пресной водой.

«Крру!» – возвещал ворон на всю заставу и летел навстречу машине, тяжело разгребая крыльями горячий воздух. И тотчас же из-под навеса появлялся верблюд и лениво бежал за вороном, оставляя за собой облачко пыли.

Дневальный выходил из казармы, открывал ворота.

Первым подлетал к машине ворон с открытым клювом. За ним подбегал верблюд. Шофёр останавливал машину и, улыбаясь, наливал в ведро воды. Сначала пил ворон, потом верблюд. Такова была традиция на заставе, и пограничники никогда не нарушали её. Дальше машина шла к заставе с вороном на кабине. Следом тащился верблюд.

Но однажды возле заставы появились охотники на конях. В барханах забелели палатки. К охотникам присоединились пограничники, свободные от нарядов. В бинокль следили за горизонтом, кого-то поджидая. Всю ночь бодрствовал на вышке часовой.

Под утро первым проснулся ворон:

«Крру!»

Из-под навеса высунулся верблюд. Не машина ли с водой? Но на горизонте показался табунок диких ослов, похожих на маленьких лошадок. Это были куланы, совершавшие перекочёвку из Афганистана в Туркмению. Они легко пересекали пустыню, не испытывая жажды; передвигались прохладными лунными ночами, днём питались сочными листьями пустынной ферулы, сухими злаками и даже полубородчатой живокостью – растением, ядовитым для других животных.

Охотникам предстояла трудная задача – отловить живых куланов для заповедника Барса-Кельмес на острове Аральского моря.

Табун куланов остановился, когда солнце поднялось высоко. Они сгрудились на сопке и опустили головы к самой земле. Начинало сильно припекать, и животные спасали головы в собственной тени.

Охотники затаились среди барханов, в зарослях саксаула, в ложбинах. Цепь засад протянулась далеко по пустыне.

Вожак куланов первый заметил всадника. Охотник мчался прямо на табунок. Вожак захрапел. Куланы подняли головы и насторожили большие уши. Только один жеребёнок продолжал весело прыгать и лягаться. Он ещё не умел бояться. В его жизни этот всадник был первым врагом.

Прижав уши, вожак оскалился и погнал табунок в глубь пустыни. Но всадник ловко заворачивал куланов в сторону первой засады. Куланы прибавили скорость. Сзади бежал вожак, зло фыркал и кусал отстающих. Лошадь под всадником вспотела и замедлила бег. Но из-за бархана выскочил охотник на свежем коне и продолжил гон. Первый всадник устало спрыгнул со взмыленной лошади и начал водить её шагом за повод, чтобы унять дыхание.

Пять раз сменялись всадники, преследуя куланов, десятки километров остались позади, а куланы скакали, всё ещё полные сил. Лишь когда сменился шестой всадник, стал отставать жеребёнок. Вожак безжалостно подгонял его. В погоню включился девятый всадник. Жеребёнок резко кинулся в сторону, увернулся от вожака и лёг у густого куста селитрянки, сунув голову в тень. Он хватал воздух открытым ртом и тяжело поводил боками. Охотник спрыгнул с лошади и без труда взял куланёнка. Теперь ему предстояла другая жизнь – на пустынном заповедном острове Барса-Кельмес.