Шрифт:
Хотя нет, — сейчас он уже рассуждал хладнокровно, — трансатлантические рейсы направляются на северо-запад, в сторону Шотландии. Два-три года назад, когда они летели в Нью-Йорк, он с боем отвоевал для себя место у иллюминатора, хотя Кори закатила дикую истерику, но самым веским его аргументом стало то, что она ведь все равно будет дрыхнуть большую часть пути, а он хотел расспросить обо всем, что проплывало внизу. Шотландия, пару раз ответил отец. Может, даже непосредственно Гарбадейл…
В любом случае Гайдн облажался. Они бы не услышали, как взлетает самолет Софи. Тот отдаленный гул, который проникал сквозь стены дома, самолеты производили при посадке.
Он закрыл глаза и повернул голову набок, дав волю слезам.
Чуть позже он с неохотой встал, чувствуя себя старым, измученным и разбитым, будто жизнь уже подошла к концу. У него не было никакого желания двигаться — так бы и лежал в теплой, душистой траве, слушал бы шум моторов, доносящийся с дороги и с неба, вдыхал ночную прохладу и оплакивал потерянную любовь, но всему есть предел. Его, наверно, уже хватились, зовут, ищут в саду.
Вернувшись в дом, он с облегчением заметил, что по саду не рыщет спасательная команда с фонарями. И никто не кричит его с заднего крыльца. Просунул голову в дверь столовой: сидят себе, смеются, курят. Да, все хорошо, никаких проблем. Как себя чувствую? Нормально. Они даже не поняли, как долго он отсутствовал.
Наверху самодовольный Гайдн побивал вертлявого нытика Филдинга в «Супербратья Марио».
— И вообще, что такое «тяжелые наркотики»?
— С чего это ты интересуешься, Берил?
— Да в новостях передавали. Только об этом и разговору.
— Может, героин, кокаин? — высказывает осторожное предположение Филдинг.
Он переводит взгляд на Олбана, тот переводит взгляд на Верушку, а она только усмехается.
— Это вы о чем? — спрашивает Юдора.
Время позднее, завтра с утра пораньше Филдинг повезет в Гарбадейл двоюродных бабушек Берил и Дорис, а Олбан с Верушкой поедут на ее машине. Сегодня заказали ужин в ресторане «Рогано», в центре города. Олбан заодно пригласил туда и Юдору, маму Верушки.
— И где граница? — интересуется Берил. — Я хочу разобраться — в цене?
— В годы моей молодости, — заявляет Дорис, — никто не разъезжал по заграницам, чтобы разобраться в себе. Люди дома сидели — и все было хорошо.
— Это мы о наркотиках, Юдора, — объясняет Верушка своей матери.
— О наркотиках? В самом деле? — уточняет Юдора и обшаривает глазами стол в поисках предмета беседы.
Верушка улыбается:
— Я думаю, речь идет о наркотиках группы «А». 43
43
…о наркотиках группы «А». — К группе «А» в Великобритании относят наиболее опасные наркотики, такие как героин, кокаин и др.
— А при чем тут наркотики, доченька? — спрашивает Юдора.
Это хрупкая, оживленная старушка — впрочем, какая же она старушка, поправляет себя Филдинг: дочке-математичке, видимо, слегка за тридцать, так что мамашке всего-то пятьдесят с хвостиком. Костюм цвета беж, темная блузка. Пепельная блондиночка с модной стрижкой. Сам я, конечно, ни-ни, думает Филдинг, но если кому приспичит, это не самый плохой вариант. Все-таки не Дорис и не Берил — тьфу, даже думать противно. Нет, правда, стильная штучка эта мадам Юдора. Одна походка чего стоит — утраченное искусство.
Чем черт не шутит…
— Кто будет десерт? — спрашивает Олбан, когда они вторично просматривают меню.
Он склоняется к Берил, чтобы пошептаться.
— Понятия не имею, — отвечает Верушка своей матери.
— Курить хочется. Как ты думаешь, можно?
Верушка делает страдальческую мину.
— Юдора, прошу тебя!
— Ну понятно! — говорит Берил, выпрямляя спину.
— А ты после школы брал себе промежуточный год? 44 — спрашивает Дорис у Филдинга.
44
Промежуточный год — годичный интервал между окончанием средней школы и поступлением в университет или колледж, когда молодые люди путешествуют по миру и при этом обычно занимаются благотворительной деятельностью или работают. Антропологи сравнивают эту традицию с архетипической практикой первобытных племен, которые на определенный срок изгоняли молодого человека из своей среды, чтобы тот доказал свою зрелость и готовность к любым жизненным испытаниям.
— Монтировал общественные туалеты в Мозамбике, — говорит он ей. — Еле ноги унес. Рванул туда из-за одной старой песни Боба Дилана. 45 — Филдинг качает головой. — Господи, надо же было так купиться. Попал, короче говоря.
— Я правильно поняла: пока мы все будем чествовать Уин, вы с ним собираетесь жить в палатке? — спрашивает Верушку Берил.
— Только я, — отвечает Верушка.
Она уже достаточно выпила. Не надралась, конечно, как Филдинг, ведь ей с утра за руль, но достаточно, чтобы язык развязался.
45
…в Мозамбике… Рванул туда из-за одной старой песни Боба Дилана… — Имеется в виду песня «Мозамбик» из альбома «Желание» («Desire», 1976), в которой есть следующие слова:
Хотел бы я пожить в Мозамбике.
Солнечное небо, голубое, как вода,
И парочки танцуют щека к щеке.
Хорошо провести там неделю-другую.
Там много красивых девчонок,
И много времени для любви,
И каждый рад поболтать…
— Уж для тебя-то найдется место в доме, — говорит ей Берил.
«Ври больше, — думает Филдинг. — В доме народу будет — чертова туча: родня съедется, верхушка "Спрейнта", юристов толпы».
— Жить в палатке — это не самоцель, — говорит математичка бабке Берил. — Главное — восхождение.
— Восхождение? Куда, к вершине?
— Именно.
— У вас целая группа?
— Я, пожалуй, закажу сыр, — размышляет вслух Дорис. — И, возможно, рюмочку портвейна.
— Нет, — говорит Верушка, — я одна.