Мигель вошел в знакомый холл пансиона и, как обычно, получив ключ и оставив портье паспорт для оформления, отправился в свою любимую комнату, которую снимал уже четвертый год подряд у веселого толстяка дона Антонио. Как и все испаноговорящие студенты, Мигель пользовался в пансионе солидными скидками. К тому же дон Антонио любил постоянных клиентов, и это позволяло сэкономить еще немного. Открыв сумку и быстро переодевшись, Мигель забрал уже оформленный паспорт и выскочил на улицу, бросив портье, что пойдет немного развеяться после путешествия с пуританами на недорогом, но больно уж скучном катере.

Никто из многочисленных отдыхающих в большом туристическом комплексе с множеством магазинчиков, кафе, баров, ресторанов, площадок для отдыха и развлечений не заметил появления еще одного туриста, одетого так же, как и все остальные, только менее загорелого, чем те, кто принимал солнечные и морские ванны на несколько дней или недель больше, чем вновь прибывший.

Время ужина подходило к концу, и последние посетители ресторана покидали пустеющий зал. Неброского вида, уже начавший седеть мужчина, с худощаво-скуластым лицом, принадлежавший к типу самцов, которые так нравятся перезрелым, но молодящимся женщинам, встал из-за стола. Сунув левую руку в карман брюк и держа зажженную сигарету в правой, он, не торопясь, вышел из услужливо распахнутых швейцаром дверей отеля и прогулочным шагом направился в сторону тенистых аллей.

Молодой человек быстро догнал прогуливающегося мужчину в узкой аллее и, обгоняя его, чуть замедлил движение. Едва слышная фраза утонула в шорохе листьев, которыми поигрывал теплый вечерний ветерок…

Через полчаса молодой человек подошел к одному из номеров туристического комплекса. Дверь перед ним открылась словно сама собой.

– Добрый вечер, Майк, – приветствовал молодого человека седоватый хозяин номера.

Очередная сигарета дымилась в его правой руке.

– Привет, Ник, – ответил молодой человек и огляделся по сторонам.

Он оказался в уютном одноместном полулюксе. В ванной комнате громко лилась вода, шум которой перекрывали включенный на полную мощность в спальне телевизор, а также громко работающий в гостиной магнитофон со встроенным динамиком.

– Слушаю, Ник, – проговорил Майк, жестом приглашая гостя занять место в кресле и садясь в другое напротив него.

– Покажи свои документы, – строго, как учитель, делающий выговор нерадивому ученику, произнес Ник.

Майк вынул паспорт и протянул его человеку, ответственному за проведение операции. Пока старший всматривался в печати и подписи на страницах паспорта, младший старался обдумать ситуацию.

– Почему ты представил ложную информацию о пребывании в Европе? – спросил седоватый. – Где виза и подтверждение официального пребывания в стране? Ты что, думаешь, если тебе многое разрешено, то и спросить будет некому?

Тон вопросов был безапелляционным. Майк молча слушал собеседника, не прерывая его, а старший тем временем продолжал:

– Зачем ты притащил сюда всю команду морским путем? Нам только не хватало твоего вмешательства в вопросы планирования. И потом, что это за самодеятельность с оружием? По инструкции тебе это категорически запрещено. Ты что, хочешь спалить себя и всех, кто причастен к обеспечению операции?!

Майк почувствовал, как все внутри у него восстает против этих голословных обвинений в нелояльности и как ему хочется достойно ответить собеседнику, зло и больно уязвившему его самолюбие. Становилось ясно, что кто-то в их фирме копает под него. Но, во-первых, Ник представлял официальное ведомство и сам факт их встречи подвергал его даже б'oльшей опасности, чем Майка. Во-вторых, Ник был из совершенно другого департамента, а это с самого начала ставило между ними непреодолимую преграду. В-третьих, Нику было поручено обеспечение операции, руководство ею и общий контроль над исполнителями, а следовательно, именно ему множество добровольных осведомителей из числа сотрудников их конторы спешило сбросить интересующую его информацию. Что называется, принести в клювике червячка и заработать у начальства очки для будущей карьеры.

Майк смотрел в лицо руководителя операции и продолжал молчать. Сейчас он абсолютно точно знал, что его прижмут только до известной степени, чтобы не провалить всю операцию. Иначе вместе с его головой полетят головы таких крупных начальников, что на этом фоне таких офицеров среднего регистра, как Ник, вообще никто не заметит.

Это Майк понимал прекрасно, но, в отличие от руководителя операции, Майк обладал еще кое-какой информацией, полученной по линии своего департамента. И эта информация в комплексе со всем произошедшим еще раз подтверждала мысль о том, что на него пришел заказ и этот заказ выполняется, причем, как всегда, чужими руками. Партию эту разыгрывали небожители их конторы, а орудием своей воли они выбрали людей, которым по служебным обязанностям надлежало осуществлять контроль над расставленными на доске фигурами.

Майк зло ответил, что пребывание в Европе обеспечивалось другим паспортом и что информацию об этом можно запросить в центре. По поводу остальных обвинений в самоуправстве он предпочел взять вину на себя, слегка прикрывшись общими документами и директивами. Зачем давать лишнюю информацию человеку из параллельной команды? В его глазах ты, может, и станешь менее виноватым, но если тебя заказали там, на самом верху, значит, ты кому-то перешел дорогу, кому-то стал ненужным в бесконечном лабиринте государственных коридоров и кабинетов госаппарата.