– Ты можешь объяснить толком, что произошло? – рассердился Лёва, который ровным счетом ничего не понимал. Как только он осознал, что непосредственно ему ничто не грозит, то сразу же успокоился и теперь сосредоточил все свое внимание на бывшей жене.

– Я самая подлая, самая гнусная, самая отвратительна подруга на свете… – запричитала Катерина, и до Лёвы неожиданно начал доходить смысл ее истерики.

– Погоди-погоди, – воскликнул он. – Уж не хочешь ли ты сказать?… Вы что, снюхались с Павликом?!

Как только Лёва произнес эти слова, Катерина вскинула глаза и посмотрела на него с таким ужасом, как будто только что осознала степень своего падения.

– Да-а!! – покаянно проскулила она в ответ.

– Ты соблазнила Павлика? Ты?! – горячился Лёва, которому даже в голову не приходило подозревать в подобном безобразии безвольного приятеля Анжелы.

– Соблазнила. А он соблазнил меня. Можешь мне не верить, можешь смеяться надо мной…

– Ха-ха! – сказал Лёва нервно. – Что-то мне совсем не смешно. То есть ты пришла все проверить. Если бы мы с Анжелой тебя обманывали, ты посчитала бы свой грех не таким страшным, верно?

– Ну конечно! – очень искренне откликнулась та. – А что бы ты сделал на моем месте?!

– Я бы на твоем месте не стал совращать Павлика! – запальчиво ответил Лёва. – Как ты вообще ухитрилась? Павлик такой… невинный!

– Это было помутнение рассудка. У нас обоих. На одну секундочку нам показалось, что мы созданы друг для друга…

– И когда же случилась эта секундочка? – ворчливо спросил Лёва. Хочешь не хочешь, а представлять свою супругу в объятиях другого мужчины неприятно даже в том случае, если супруга бывшая.

– Сегодня ночью, – понуро ответила Катерина.

– С ума можно сойти. – Лёва задумчиво потеребил нижнюю губу. – А есть ли шанс, что Павлик во всем признался Анжеле?

– Никаких шансов, – убила его надежду Катерина. – Мы довольно быстро поняли, что поступили ужасно опрометчиво. Мне было так стыдно! И я взяла с Павлика клятву, что Анжела ни о чем не узнает. И ты тоже будешь молчать! – добавила она, неожиданно переходя на грозный тон. – Ты понял, Лёва?

– Понял, не дурак, – ответил тот и тут же снова закинул удочку. – А что, если ты упускаешь свое счастье? Что, если Павлик – твоя вторая половинка?

Катерина, которая всю ночь думала о том же самом, все же не пожелала сдаться.

– Мне не нужна половинка, которую считает своей моя лучшая подруга! – с пафосом воскликнула она.

Потом лицо ее скривилось, и она снова расплакалась, уткнувшись в ладони.

– Нет, но как тебе удалось совратить Павлика? – все никак не унимался Лёва.

– Это вышло случайно. Он поехал меня провожать, а по дороге мы почувствовали такое взаимное притяжение, что начали целоваться прямо в метро.

– Ушам своим не верю. А я-то надеялся, что ты вся из себя страдаешь после нашего разрыва.

– Я честно страдала, – заверила Катерина. – Но потом увидела Павлика…

– И начала страдать из-за него. Здорово! – хмыкнул Лёва и в волнении заходил взад и вперед по кухне. Потом он наконец затормозил напротив бывшей жены и решительно заявил: – И все равно я считаю, что твое решение отказаться от Павлика только потому, что это именно Анжела нашла его на курорте, неправильное.

– Но он тоже решил отказаться от меня! – с надрывом возвестила Катерина.

– И кто из вас испугался первым?

Она всхлипнула и ничего не ответила. На самом деле, они оба были потрясены случившимся. И оба не знали, как поступить. После Катерининых слез раскаяния они решили расстаться и сделать вид, что ничего не случилось. А потом еще целый час целовались, не в силах разомкнуть объятий. Павлик уехал совершенно несчастный, оставив Катерину проливать слезы в одиночестве.

Она и сама не знала, из-за чего так страдает: из-за того, что предала Анжелу, или из-за того, что не увела у нее Павлика окончательно и бесповоротно.

Задумчивый Лёва напоил Катерину чаем, позволил ей умыться и даже выдал чистое полотенце. Хотя при этом внутренне сжался – полотенце, конечно, никто не выгладил. Однако она ни на что не обращала внимания и, в конце концов, ушла, сгорбленная и несчастная. В коридоре Лёва помог ей вывернуть пиджак и надеть его как полагается, а про босоножки вообще ничего говорить не стал, чтобы не добивать окончательно.

Конечно, Катерина капельку успокоилась, но только капельку. Ситуация казалась неразрешимой. С Павликом ей было так хорошо! И при мысли о том, что это «хорошо» больше никогда не повторится, на нее нападала звериная тоска. С другой стороны, ни о каком повторении не могло быть и речи. Если один срыв еще как-то можно оправдать, то настоящую подлую измену – никогда! Как бы она себя чувствовала, если бы Анжела подложила ей такую свинью? Она бы записала подругу в гнусные предательницы и безжалостно разорвала с ней отношения. Вот и Анжела вправе поступить точно так же.