Шрифт:
1925 год. Борис Сапир определяет население Соловков в 7 тысяч. Борис Ширяев (стр. 43):
«…В первые годы — 1924-1926-ой — от 15 до 25 тысяч»,
а Седерхольм (стр. 228) в 8500 чел. в сентябре-ноябре 1925 года, из них 850 человек в двух ротах общих работ и одной карантинной, размещенных в соборе, и 600 чел. в десятой роте канцеляристов (В десятой роте было, по Зайцеву, в эти дни 250 чел.).
1926 год. Клингер (стр. 167):
«…Свыше 7 тысяч человек зимой 1925-26 года».
Напомню: осенью 1926 года на Соловках разразилась сыпнотифозная эпидемия, унесшая в братские могилы тысячи жертв.
1927 г. Андреев в «Посеве» от 9 янв. 1947 г. в статье «Артемий Самоцвет» указывает цифру заключенных от 12 до 15 тысяч, очевидно, к концу навигации, после тифозный эпидемии и летних пополнений с материка. Солженицын (стр. 41):
«…К 1928 году было уже тысяч около шестидесяти».
Борис Сапир:
«Свыше 20 тысяч»,
но он уже давно — с июля 1925 года — был вывезен с острова.
1928 год. Никонов (стр. 96):
«…В 1927-28 годах СЛОН насчитывал только десятки тысяч заключенных и в его состав входили и Вишерский лагерь, и Кемь, и все отделения в Карелии, занятые лесными и дорожными работами».
Зайцев (стр. 83) называет цифру на начало 1928 года в 30 тысяч, но, как и Никонов, включает в нее всех занятых на Вишере и в Карелии. Олехнович (стр. 65) определяет численность соловчан на островах в 1928 году «больше чем в десять тысяч».
1929 год. Брошюра Чикаленко. Один из девяти опрошенных сообщает:
«На острове из 29 тысяч выжило 9 тысяч» (Снова косит тиф. М. Р.).
По Солженицыну (стр. 70):
«На Соловках перед 1930 годом было уже 50 тысяч, да еще 30 тысяч в Кеми».
Никонов (стр. 23):
«Шла коллективизация, и на Соловки прибывал этап за этапом. Население Соловецкого IV-го отделения УСЛОНа (т. е. всего архипелага. М. Р.) достигло небывалой цифры — 25 тысяч».
Силига (стр. 180):
«После тифозной эпидемии 1929-30 года население островов с 14 тысяч снизилось до 8 тысяч».
1930 год. К весне эпидемия закончилась, а вместе с нею и «беззаконный» произвол, замененный умягченным произволом законным: за подписями и печатями… Оставшиеся в живых отправлялись по соловецкой терминологии — «по разгрузке» — если потеряли трудоспособность — в ссылку, а большинство остальных, так называемых «здоровых» — вывозилось на материк пополнять производственные командировки на трактах ив лесу. В порядке обмена, материковые лагпункты возвращали Соловкам «отработанный пар» — доходяг, хронических больных и обмороженных. Привозили на остров также шахтинцев, военных из школы им. Каменева в Киеве, «буржуазных» и украинских националистов, пойманных беглецов из уголовников отбывать наказание в штрафизоляторе, всех «склонных к побегу» по формулярам и т. д. К концу навигации т. е. к декабрю 1930 года, на Соловках осталось около 12 тысяч арестантов.
1931 год. Розанов (стр. 49):
«Главная масса соловчан жила в кремле — три тысячи из пяти тысяч, оставшихся к осени 1931 года». (Продолжалась отправка на материк как заключенных, так и отдельных предприятий со всем оборудованием, в основном — в район работ Белбалтлага).
1932 год. Розанов (стр. 53). За 1932 год с Соловков вывезли на Беломорканал и в Ухтпечлаг еще три тысячи и столько же, тысячи 3–4, осталось зимовать на островах.
1933–1939 г. Известно от Пидгайного и подтверждено в НРСлове Отрадиным, что вначале привозили с Украины и казачьих областей обвиненных, а вернее — подозреваемых в людоедстве: 325 человек, из них 250 женщин [25] , потом — наиболее опасных «врагов» с Белбалтлага, «троцкистов» из тюрем и подвалов и ссылок, «кировцев» и, наконец, «продукцию» ежовской мясорубки. За эти годы численность арестантов на островах, надо полагать, не превышала 4–6 тысяч, т. к. мелких партийных и советских сошек сюда уже не посылали. К зиме 1939-40 года Соловки, превращенные в 1937 г. в спецтюрьму, из-за подготовки к нападению на Финляндию, вообще были закрыты. Последним этапом из Соловков в августе 1939 года на пароходе «Буденный», путь которому пробивал ледокол, в Дудинку на Енисее, а оттуда в Норильлаг привезли Иосифа Бергера (рожд. 1904 г.), бывшего секретаря Палестинской компартии, а затем — работника Коминтерна. В 1971 г. на английском языке вышла его книга «Ничего, кроме правды», но Соловкам, где просидел два года, Бергер уделил всего несколько малозначащих слов о своей камере.
25
То же самое подтверждает Петрус в книге «Узники коммунизма» (Нью-Йорк, 1953, стр. 162), ссылаясь на рассказы бывших красных партизан, добавляя, что на Соловках после вывоза заключенных (осенью 1939 г.) оставлены для обслуживания сельхоза лишь женщины с Украины, обвиненные в людоедстве.
Перечтите еще раз эту главу, и станет совсем ясно, что даже с помощью компьютеров невозможно определить более или менее обоснованно, в каком году и сколько людей содержалось на Соловках (Дана амплитуда от 2 до 60 тысяч!), сколько доставлено за каждую навигацию, сколько вымерло и вывезено на материк и по каким причинам.
Все же относительно смертности кое-что у летописцев можно наскрести. Не могу утверждать, насколько близки к истине цифры, приведенные Зайцевым (стр. 76), но они единственные, которые пока имеются. Ссылаясь на санитарную часть Соловков, он сообщает:
«В 1927 году кончили срок заключения трехлетники, присланные на Соловки в 1924 году. Вот жуткие статистические данные о них: из общего числа трехлетников, пробывших полный срок [26] , 37 процентов умерли на Соловках от разных причин, 38 процентов утратили трудоспособность и ушли после освобождения увечными, тяжело больными, словом, калеками и лишь 25 процентов убрались с Соловков вполне здоровыми. Большинство из последних получали поддержку из дома или занимали на Соловках командные и начальнические должности».
26
Генерал Зайцев, как и я грамотей не из первых, изложил свою мысль коряво. Он несомненно хотел сказать, что «из трехлетников, чей срок кончался бы в 1927 году, на Соловках умерло, не закончив его, 37 процентов».