В Токио было три собкора немецких ежедневных из Дании: князь фон Урах представлял здесь нацистский официоз «Фелькишер беобахтер»; был свой собкор у газеты промышленного магната Стиннеса «Дойче альгемайне цайтунг»; и Зорге – от «Берлинер бёрзенцайтунг». Но теперь Зорге вышел на первое место, он считался лучшим, наиболее серьезным представителем германской прессы в Японии. А Рихарду, дабы не наживать себе врагов, приходилось всячески задабривать «собратьев по перу», особенно князя фон Ураха, человека самолюбивого, вздорного, интригана и доносчика. Да, славой нужно распоряжаться умело…

Кате Зорге писал:

«Были здесь напряженные времена, и я уверен, что ты читала об этом в газетах, но мы миновали это время хорошо, хотя мое оперение и пострадало несколько. Но что можно ждать от «старого ворона»? Постепенно он теряет свой вид».

Все последние месяцы Зорге находился в возбужденном состоянии, шутил, смеялся. Дело в том, что Рихард узнал из письма Кати, что скоро станет отцом.

«Я, естественно, очень озабочен тем, как все это ты выдержишь и выйдет ли все это хорошо.

Позаботься, пожалуйста, о том, чтобы я сразу, без задержки, получил известие.

Сегодня я займусь вещами и посылочкой для ребенка, правда, когда это до тебя дойдет – совершенно неопределенно.

Мне было сказано, что я от тебя скоро получу письмо. И вот оно у меня. Конечно, я очень и очень обрадовался, получив от тебя признаки жизни.

Будешь ли ты дома у своих родителей? Пожалуйста, передай им привет от меня. Пуст они не сердятся за то, что я тебя оставил одну.

Потом я постараюсь все это исправить моей большой любовью и нежностью к тебе.

У меня дела идут хорошо, и я надеюсь, что тебе сказали, что мной довольны.

Будь здорова, крепко жму твою руку и сердечно целую.

Твой Ика».

Ика втайне от своих знакомых колесит по Токио, отыскивая игрушки и распашонки. Если бы его за этим занятием застал Эйген Отт, он, вероятно, был бы изумлен и не знал бы, что подумать. Рихард – и детские игрушки!.. А он только жмурится от яркого токийского солнца и,представляя себя в роли отца, решает перечитать сказки братьев Гримм и Андерсена, которые уже подзабылись. О! Он будет образцовым отцом.

А потом приходит страшное письмо: Катю постигло несчастье – ребенка у них не будет! Рихард подавлен.

Он все еще не может поверить. Из соседнего дворика доносится меланхоличный звон гитары. Поет низкий мужской голос: «Видели ли вы чаек, притаившихся в камышах, неясно ласкающих друг друга, алых, будто пылающих огнем от лучей заката? Видели ли вы их утром? Они обе летели тихо над волнами, серебряными от утра. А зимнею, холодною ночью они тесно прижмутся друг к другу, ободряя, лаская и грея… А я?.. Так опадают цветы! Так ветер прошумит и бесследно уйдет куда-то…»

Впервые за все тревожные годы он почувствовал себя старым.

«Получил иэ дому короткое сообщение, и я теперь знаю, что все произошло совсем по-другому, чем я предполагал…

Я мучаюсь при мысли, что старею. Меня охватывает такое настроение, когда хочется домой скорее, насколько это возможно, домой в твою новую квартиру. Однако все это пока только мечты, и мне остается положиться на слова «старика», а это значит – еще выдержать порядочно времени.

Рассуждая строго объективно, здесь тяжело, очень тяжело, но все же лучше, чем можно было ожидать… Вообще прошу позаботиться о том, чтобы при каждой представившейся возможности имел бы от тебя весточку, ведь я здесь ужасно одинок. Как ни привыкаешь к этому состоянию, но было бы хорошо, если бы это можно изменить.

Будь здорова, дорогая.

Я тебя очень люблю и думаю о тебе не только когда мне особенно тяжело, ты всегда около меня…»

Он должен прятать свое горе от всех, он не волен в настроениях. В посольстве, как всегда, приемы, обеды. Нужно присутствовать, делать беззаботный вид, разговаривать с пучеглазым Оттом, немецким князем Урахом. Князь падок на угощения, каждый вечер тянет в ресторан «Фледермаус».

События, события… Они заставляют Рихарда действовать, выводят из состояния апатии.

Перед разведчиком неотступно стояла задача: следить за германо-японскими отношениями. Туманная фраза, оброненная подвыпившим Эйгеном Оттом, заставила насторожиться: германо-японские переговоры возобновлены!

Зорге ждал, что Отт продолжит разговор, но военный атташе замолчал. В этот же вечер Вукелич сообщил, что в английском и французском посольствах обеспокоены слухами о том, что якобы между Германией и Японией ведутся какие-то переговоры. Подтверждение тому – японские посольские курьеры, беспрестанно снующие между столицами двух стран.