– А это – фуда, – приговаривал Крысий Хват, – а фуда прифпофобим во-от эту фтуковину…

Его лапы – почти что против воли – наконец отыскали решение, несущее его врагам полный триумф. Крысий Хват печально потряс головой: ему вдруг страшно захотелось ореховой патоки.

Он взял кусачки, нарезал проволоку на стерженьки и кое-что подправил в зубчатых передачах. Затем его лапы сами собой соединили два моторчика в одно целое, взвели одну из пружин и отпустили. Пружина стала раскручиваться с тихим жужжанием. Тут же защёлкала, заводясь, вторая пружина. Дойдя до упора, она, в свою очередь, начала раскручивать, заводя первую. Крысий Хват положил моторчики перед собой, встал, уставился на них и несколько минут смотрел, как две пружины взводят друг друга попеременно. Потом он улыбнулся уголком пасти, взял отвёртку и вопросительно дотронулся до мышонка-отца.

– Давай, – сказал отец, и лишился чувств: Крысий Хват разъединил половинки его корпуса.

Мышонок с отцом очнулись на ходу: пружины у них внутри жужжали и щёлкали, попеременно свивая и развёртывая кольца. Крысий Хват молча повернулся и поплёлся прочь, волоча за собой моток проволоки, ещё утром подобранный на свалке. Мягкий свет из окошек озарял его понурую фигуру; тень его на несколько мгновений накрыла отца и сына и потянулась дальше.

– Ну и ну, папа! – воскликнул мышонок-сын. – У него получилось! Мы теперь заводимся сами! Ой-ой-ой, спасибо! Спасибо, дядюшка Хват!

Крысий Хват уронил проволоку и развернулся рывком.

– Фто? – прошептал он. – Фто-фто?

– Я не имел в виду… – смутился мышонок. – Я хотел сказать…

– Он хотел сказать тебе спасибо. Только и всего, – вмешался отец.

Крысий Хват кивнул, повернулся и побрёл в дом.

Так мышонок с отцом стали самозаводящимися. Теперь они могли без посторонней помощи обходить дозором границы территории, отвоёванной у Крысьего Хвата.

Блестяще разрешив проблему самозавождения, Крысий Хват с удвоенной силой набросился на свою главную задачу – устройство освещения в кукольном доме. Он и прежде-то не отлынивал от работы, а теперь и вовсе завертелся, как белка в колесе. Целыми днями он пропадал в городе в поисках нужных материалов. Он натащил в кукольный дом километры проводки и горы ворованного оборудования, старого и нового: малюсенькие розетки и выключатели, трансформаторы и предохранители – столько всего, что хватило бы на электрификацию доброй дюжины больших человеческих домов.

Повадки его заметно переменились. Кротость, с которой он неизменно держался в первые дни, теперь лишь находила на него приступами. «Что было, то прошло», – казалось, говорил он всем своим видом; и оглядываться на прошлое Крысий Хват больше не желал. Он смотрел в будущее. Походка его стала уверенней и бодрее, на вопросы он теперь отвечал торопливо и лаконично, и по всему было видно, что подготовка близится к концу и вскоре пробьёт час монтажных работ.

И вот, наконец, по стенам и потолку во всём доме протянулись укреплённые на изоляторах провода, и все розетки и выключатели были привинчены, куда положено. Под потолком закачались крошечные лампочки. В гостиной заняла почётное место миниатюрная действующая модель железнодорожного трансформатора, чёрная и загадочная; по приказу слонихи её тотчас накрыли скатертью с длинной бахромой.

– Фегодня вефером! – объявил Крысий Хват и хихикнул, потирая лапы.

– Скорей бы уже стемнело! – воскликнула тюлениха. – Наш дом станет таким хорошеньким, когда засветится всеми огнями!

– Не то флово, – подтвердил Крысий Хват. – Его будет видно жа мили. Это я вам обеффаю.

– Не хотелось бы, чтобы он сиял слишком ярко, – заметила слониха. – Я, знаете ли, предпочла бы нечто тёплое и уютное.

– О да, – заверил её Крысий Хват с беззубой улыбкой. – Будет офень тепло.

И принялся подбирать материалы для подключения домашней проводки к линии, тянувшейся от столба к столбу вдоль железной дороги.

Приготовления завершились уже в сумерках. Рьяный электрик смотал провода и уложил их на площадке. Он помедлил ещё немного, глядя на мышонка с отцом – самозаводящихся и без устали вышагивающих вдоль границ своей территории. Поручни, которые он же и соорудил, не давали им упасть с площадки.

Малыш не расставался со своим барабанчиком и в любой момент был готов подать сигнал тревоги. Отец мерил площадку шагами с видом процветающего землевладельца, обозревающего свои необъятные акры. За ними топали слониха и тюлениха – их заводил Квак. Слониха, превратившись в миссис Мыш, стала уделять внимание внешности. Чёрная повязка, закрывающая слепой глаз, и яркая косынка, повязанная на голову, чтобы скрыть недостающее ухо, придавали ей пленительную щеголеватость и в то же время неожиданную элегантность. Тюлениха крутила на носу весёленький зонтик. И образ этой маленькой компании, не скрывающей своего довольства, тесно сплочённой и исполненной гордости своими владениями, ожёг душу Крысьего Хвата и запечатлелся в ней неизгладимо.

Он вернулся в дом, прошёл в гостиную и взял с буфетного шкафа два больших красных картонных цилиндра с медными крышками. Вскрыв обе коробки открывалкой для пивных бутылок, он извлёк из них свинцовую дробь и высыпал её за окно, в траву. Затем он обошёл всю гостиную кругом, рассыпая за собой чёрный порошок из тех же коробок. Опустевшие коробки полетели в окно следом за дробью.

Выпь, которая бдительно следила за ним немигающими жёлтыми глаэами-очочками, ткнула длинной ногой в чёрный шлейф, протянувшийся за Хватом по всей комнате.