— Нет, не до свиданья, — сказала пионервожатая. — Вы проводите Рощину домой. Видите, она хромает.

— Я сама. Я сама, не надо.

Но коленка сильно болела, и без посторонней помощи она не могла идти. Надя растерялась. Юля оставила ее одну с мальчишками, и она не знала, что теперь делать.

— Не могу идти, — сказала она и прислонилась к забору.

— Опять притворяешься? — подозрительно спросил Юриз.

— Нет, она не притворяется, — заступился за девочку Чиз. — Она правда не может. Она знаешь, как ушиблась? Надьк, а ты держись за меня рукой.

Он подставил плечо и даже присел немножко. Надя нерешительно оперлась и попробовала шагнуть. Так идти было легче. Юриз даже остановился от удивления. Надька шла, держась за плечо его друга, а у того лицо было радостно-глупое.

После случая в сквере Чиз превратился в счастливо-растерянного человека. Ему хотелось быть бесшабашным, хотелось все время отличаться. И он по всякому поводу тянул руку вверх.

— Можно сказать?

— Ну, окажи, окажи, — вздохнула учительница.

— Ирина Викторовна, когда у нас будут прозрачные доски из стекла?

— Что за глупые мысли тебе приходят в голову? Где ты видел такие доски?

— В Японии. На них не мелом пишут, а большими фломастерами, как у Рощиной.

При этих словах он бросал на Надю быстрый торжествующий взгляд. В чем заключалось его торжество, он и сам не знал. Ему нравилось так вот подняться и выкрикнуть рядом с Японией и стеклянной доской имя Нади Рощиной. Его охватывал непонятный восторг, когда ему удавалось приплести девочку к своему очередному вопросу.

— Садись, Сырцов, если бы ты поменьше смотрел телевизор, у тебя лучше были бы отметки.

— А можно еще спросить?

— Последний раз, Сырцов.

— Как, по-вашему, кто изобрел парту?

— Больше тебя ничего не интересует? Никто не изобрел. Столяр… Садись. Напомнишь мне, чтобы я сделала тебе запись в дневнике о сорванной перекличке.

— А диктор оказал, что парту изобрел Петр Феоктистович Коротков.

— Какой диктор?

— По телику… Студент Петербургского университета Петр Феоктистович Коротков, — упрямо повторил мальчишка. — Он за нее получил серебряную медаль на выставке. В тысяча восемьсот каком-то году. А у Нади Рощиной отец работает на телевидении художником, — неожиданно добавил он. — Вчера после передачи было написано: «Николай Николаевич Рощин».

— Послушай, Сырцов, что с тобой? У нас урок математики. При чем тут стеклянные доски, парты, отец Нади Рощиной? Есть в том, что ты говоришь, хоть какая-нибудь логика?

В классе засмеялись.

— Он влюбился, — ехидно хихикнула Зоя Федорова и толкнула Надю локтем, чтобы та посмотрела на изумленно вытянувшееся лицо Чиза. Было видно, что он сам только что понял, почему так часто выкрикивает имя Нади Рощиной.

Учительница постучала ладонью по столу, прекращая всякие разговоры и давая возможность Чизу пережить сделанное им открытие.

Надя, не поворачивая головы, спросила у соседки по парте:

— Зачем ты сказала?

— Ты на него нарисовала карикатуру, а он, дурак, твои фломастеры вспоминает и где твои отец работает, — продолжала хихикать подружка.

— Ирина Викторовна, — поднялась Надя. — Можно я пересяду та свободное место к Петрову?

— Почему? Что за фантазия?

— Я не люблю, когда хихикают над человеком.

— Нет, нельзя! Впрочем, пересядь. С вами тут голову потеряешь, — рассердилась учительница не столько та девочку, сколько на себя за то, что запретила пересесть и одновременно разрешила.

Надя собрала тетради, книжки и перебралась за другую парту. Петров, никогда не сидевший рядом с девчонкой, испуганно отодвинулся на край скамьи.

Чиз и Юриз перехватили Рощину у автобусной остановки. Юриз выскользнул из-за столба и преградил девочке дорогу:

— Ваш пропуск, гражданочка.

Вдоль кромки тротуара школьники отполировали до зеркального блеска небольшую ледяную прогалину. Чиз лихо разбежался и подкатился к Наде.

— Ваш портфель, гражданочка! — сказал он.

Девочка рванулась в сторону, мальчишки ее догнали, толкнули в сугроб. Падая, она выронила портфель и зарылась руками в снег по локти. Юриз тотчас подобрал портфель и отбежал на несколько шагов. Надя выпрямилась и некоторое время, не оборачиваясь, вытряхивала снег из рукавов шубки. На глазах выступили слезы, и она часто-часто заморгала.

— Что вам надо? Отдайте мой портфель!

— Мы понесем, — сказал Юриз.

— Операция «Портфель», понимаешь? Чтоб не тяжело тебе было, — объяснил Чиз.