Шрифт:
– А как же я? – возмущенно пискнул Эмиарат.
Она посмотрела на конверт. Адрес Академии Объединенного Волшебства был выведен твердой рукой, но образцом каллиграфического искусства почерк нельзя было бы назвать ни при каких обстоятельствах. Так мог бы писать грамотный крестьянин. Или хозяин какой-нибудь гостиницы, далекой от столицы Империи, славного Пражена – да ниспошлет Эо процветание этому городу.
И снова кольнуло под лопаткой.
«Дурной знак», – Малика для виду повторно перелистала зачетку.
Такое же покалывание беспокоило ее накануне памятного ритуала упокоения, когда оголодавший демон едва не полакомился сладкой ведьмовской кровью.
Затем она быстро нацарапала «хорошо». Студент открыл было рот, хотел в очередной раз возразить – но Малика глянула на него так, что он втянул голову в плечи и бочком двинулся к выходу.
Она вздохнула, чувствуя, как гора свалилась с плеч, подхватила со спинки стула шаль. Прочь, прочь из холоднойаудитории – на солнце, туда, где пахнет цветущей сиренью, где щебечут птахи, где каждый цветок и каждая травинка радуются весне.
Правда, у выхода Малика все-таки задержалась перед небольшим зеркалом– исключительно для того, чтобы кое-как пригладить растрепавшуюся за полдня прическу. Такие уж у нее волосы – мягкие, густые и непослушные, вечно путаются, вечно выбиваются из косы. Разве что цветом удались, словно только что выпавший из колючей шкурки каштан.
Она хмыкнула, оглядывая собственное отражение. Нет, в самом деле, пора на каникулы! Пора вернуть хотя бы подобие румянца на эти бледные щеки, добавить блеска в карие, с прозеленью, глаза. Тогда и будет Малика похожа на настоящую ведьму, за которой волочатся состоятельные господа. А сейчас – тьфу. Не ведьма, а призрак какой-то, честное слово.
Малика заперла кабинет и пошла сквозь анфиладу светлых, напитанных весной залов. Ее каблуки звонко цокали по мрамору, редкие студенты, попадавшиеся на пути, торопливо и подобострастно кланялись.
«Ох, письмо! А ведь почти забыла…»
Но Малика все-таки дождалась, когда выйдет за пределы главного здания Академии. До дому было рукой подать, она свернула с широкой мостовой на желтую дорожку, уводящую в парк. И, с наслаждением вдыхая запах пробудившегося к жизни леса, надорвала конверт.
«Милостивая госпожа Вейн!» – гласило послание, – «Слава бежит впереди героя. Пользуясь приближением лета, позволю себе пригласить вас в Блюменс, что неподалеку от Ирисовых пустошей. Здесь прекрасный воздух, замечательные виды и крайне занятный призрак, который, несомненно, вас развлечет. Вы сможете прекрасно отдохнуть в гостинице Кубок Лунника , хозяином коей и является ваш покорный слуга. Милости просим к нам в Блюменс, начиная от дня двадцать пятого месяца Сэлдим, я зарезервировал для вас апартаменты».
Малика сложила письмо, спрятала его за лиф платья и вытерла вспотевшие ладони. Йоргг! Ну к чему писать столь замысловатоеписьмо, когда можно было просто попросить о помощи? Мол, избавь нас, госпожа Вейн, от надоедливого призрака…
«Ну и ладно», – она на минутку задержалась перед поляной с крокусами, – «попробуем совместить дело и отдых. В конце концов, отдел платит щедро, а в каникулы следует путешествовать».
Беда в том, что каникулы начинались с завтрашнего дня, и это было чуть раньше, чем двадцать пятое.
Удачное начало каникул
Любое путешествие начинается со сборов.
Малика Вейн порхала по комнатам как подхваченное ветром перышко. Она спешно бросала в жабий рот саквояжа все то, что могло пригодиться по прибытии в Блюменс – платье из оливкового муслина, две шали, носовые платки, чулки, теплые носки (на тот случай, если будет холодно). Сверху она сунула толстую тетрадь с конспектами порядка проведения ритуалов; нет, конечно же, она их прекрасно помнила на память – но мало ли что? Вдруг какая мелочь да забудется?
Туда же, завернутая в тисненую бумагу, последовала карточка учета забытых преступлений, которую следовало заполнить после изгнания вредоносного призрака и отправить в отдел Расследования Забытых Преступлений. Каждая такая карточка, заверенная жителями города, приносила Малике по три сотни фунтов и тем самым недурственно поправляла ее финансовое положение – а надо сказать, что ректор Академии как истинный деспот предпочитал держать преподавателей в черном теле, «чтобы не жирели и не ленились».