Спустились они и в нижние помещения крепости, и даже посетили пороховые погреба и родник, питавший осажденных чистой водой.

А в костеле увидел Борис Петрович в алтаре руку Иоанна Предтечи и части тела других святых, кресты, золотые дароносицы и сосуды «предивной работы».

После обеда великий магистр устроил официальный прием посольству, на котором Шереметев и вручил ему письмо царя. И на вопрос магистра о впечатлениях о крепости отозвался в самых лестных выражениях:

— Сколь живу, воюю, и еще не видел такой чудесно обустроенной крепости. Сразу видно, строили ее добрые, искусные инженеры.

— Силами и заботами нашего рыцарства возведена она, ваше превосходительство.

Вечером Курбатов сказал Шереметеву:

— Борис Петрович, рыцари хотят вас произвести в кавалеры и наградить Мальтийским крестом.

— Ты откуда знаешь?

— Да уж знаю.

Новость для боярина, конечно, была неожиданной и приятной. Но перед дворецким он не выказал своих чувств, сказал равнодушно:

— Ну что ж, пусть награждают.

— Но за это надо платить, Борис Петрович.

— Как «платить»? — не скрыл удивления Шереметев.

— Деньгами, как еще. У них такой порядок, крест-то помимо эмали состоит из золота. Вещь дорогая.

— Вот новое дело. И сколько же?

— Они говорят, сколько, мол, возможно. Но я думаю, сотни две ефимков отвалить придется. Иначе честь уроним.

— Ого! Мы за столько в Неаполе фелюгу с шебекой нанимали.

— Так что? Может, откажемся?

— Нет, нет! Ты что? Кто ж от награды отказывается. Плати. А кому платить-то? Магистру?

— В финансовую камеру. А магистр награждать будет.

— Ну что ж, плати… — вздохнул Шереметев. — Достанет ли нам на обратную дорогу потом?

— Должно хватить. На материк-то они нас бесплатно доставят. Ну а если не хватит, — усмехнулся Курбатов, — ваш крест продадим.

— Дурак ты, Алешка, — сказал Шереметев, но шутку оценил, улыбнулся добродушно.

Сам великий магистр Раймунде, возложив на плечо Шереметева шпагу, посвятил его в рыцари Мальтийского ордена за его «славные победы над врагами Креста — османами» и попросил повторить за ним слова клятвы посвящаемого:

— Я, Борис Шереметев, вступая в орден иоаннитов, клянусь посвятить жизнь свою священной борьбе с врагами Креста нашего, не щадя ни состояния, ни живота своего.

Магистр лично прикрепил на лацкан кафтана посвященного восьмиконечный Мальтийский крест и трижды облобызал нового рыцаря.

На крепостной стене грохнула пушка в честь такого события.

На следующий день после награждения Бориса Петровича пригласили к магистру и тот вручил ему ответное письмо царю, сказав при этом:

— Нам искренне жаль расставаться с братом нашим Борисом, но мы желаем тебе счастливого пути, ибо ты исполняешь волю великого государя России и должен донести до него наше послание.

«Эк они хитро выдворяют-то «брата» своего, канальи!» — подумал новоиспеченный кавалер, но вслух молвил:

— Великий государь ласкал себя мыслью быть гостем у вас, магистр.

— О-о, это было бы высокой честью для нас! — воскликнул Раймунде. — Наша семья пополнится тогда еще одним кавалером. И каким!

В тот же вечер кавалер Мальтийского креста Борис Шереметев со всей своей свитой отплывал на материк. И провожавшие его братья-рыцари были опечалены расставанием. Однако боярин уже знал истинную цену этим чувствам, но не унывал, поскольку его вновь ждала Италия.

Более года пробыл царь с Великим посольством за границей. И хотя результаты переговоров, которые вели Великие послы, были ничтожными (им так и не удалось сколотить союз против султана), самому Петру этот год дал очень много. Он в совершенстве освоил судостроение и проектирование судов, артиллерийское дело, судовождение, проработав много месяцев на судоверфях Голландии и Англии. Меж делом изучил хирургию, анатомию человека, стоматологию и даже гравировку по металлу. Вообще не пропускал ничего, что попадало в поле его пытливого зрения. Для него было интересно всякое дело: будь то сборка часов, шитье парусов, кручение канатов, литье пушек. Учился не только сам, но и заставлял всех окружающих осваивать самые различные профессии, чаще своим примером, иногда силой, принуждением, повторяя: «Бог дурака поваля кормит».

И теперь он торопился. Впереди ждала Венеция, где он должен научиться строить галеры.

Одиннадцатого июня 1698 года Великое посольство прибыло в Штоккерау — городок в предместье Вены. Начались утомительные переговоры о порядке и протоколе официального въезда и приеме посольства при дворе императора Леопольда. Поскольку при этом полагалось по старой традиции дарить собольи «сорочки» (связки по сорок шкурок), а их у Великих послов уже не осталось, то был срочно отослан в Москву дворянин Борзов за «сорочками».