Кстати, один из плюсов марша по ущелью – это необходимость строить укрепления только для одного направления. Считай, по бокам горы, позади Застава, и только впереди опасность. Именно по этой причине с ежедневным строительством мы заканчивали в три раза быстрее принятых нормативов, а учитывая отсутствие необходимости копать ров – так и того резвее.

В этот раз нашей сотне сразу выделили самое лучшее место, чуть в закутке – защита от потоков, шквалов и спасение от возможных лавин. Склон удачно разделялся немногим выше закутка, создавая две колеи по его «бокам». В случае чего оползень или лавина (даже организованная с помощью враждебно настроенных Искусников) просто сменят свою траекторию, поэтому если снег и мог погрести под собой наш будущий лагерь, то лишь с помощью обильного и продолжительного снегопада. И вот, пока все работали на общих укреплениях, мы корячились над своим собственным, причем закончили намного позже остальных. Закончили бы быстрее, будь народу больше, но тут получилась прямо дискриминация какая-то. Оказывается, первым трем сотням, то есть самым сильным соединениям, надлежало служить поодиночке. Настроения мне этот неожиданный факт, что понятно, совсем не прибавил.

И все же сегодня мы обустраивались в некоторой спешке.

Ярс уже давно скрылся из виду, напоследок напустив на нас целое полчище световых «зайчиков» – отражений от обледеневших макушек гор, – поэтому в скором времени обещало стать очень темно. Заблуждение, в котором я пребывал до похода в Мавт-Корк, развеялось без следа. Я почему-то всегда был убежден, что там, где лежит снег, попросту не может быть темно. Белый хорошо отражает свет… какая тут может быть темнота? Как показала практика – может. Да еще и как! Ночью, если приспичит, приходилось идти чуть ли не на ощупь, а уж если небо затянуто тучами, то так и вовсе ощущение, будто оказался в месте, которое приличные люди другим не показывают. Карст, конечно, когда меня просвещал, выразился более прямолинейно, но смысл вполне понятен и без анатомических подробностей.

А наутро состоялся разговор с Торлом и Шуном в их палатке.

– Значит, решил остаться со своим десятком? – тяжко вздохнул Шун.

Этот самый вздох сожаления относился не столько к тому, что я оставался, сколько к невозможности использовать меня как Источник. По крайней мере, в самое ближайшее время.

– Остаюсь, – кивнул я. – Тем более что мне еще целую повозку книжек надо перечитать. Как вернемся в лагерь, так я сразу же приступлю к полномасштабным экспериментам.

– Значит, экспериментировать ты начнешь уже здесь? – уточнил Шун.

– Наверное, – признал я. – Хотя, конечно, лучше оставить все это до лагеря, но, зная свою натуру…

Замолчав, лишь сокрушенно развел руками, показывая, что против своей натуры не пойдешь.

– Тогда мой тебе совет – используй энергию лишь по самому минимуму. У меня, когда пробовал с созданием амулетов, взрывался каждый второй. В первый раз чуть руки не оторвало.

– Это ты просто мало информации накопил, – хмыкнул я. – Про такие последствия уже читал, поэтому буду предельно осторожен. Кстати, – оживился я, – пока вы еще здесь. Мне нужно пару горелок, светильников и – повернулся к лежавшему на матрасе Торлу, – твою книжку. Долго ты еще будешь тянуть с ней? Все равно ведь не отстану!

От последних слов тот скривился как от зубной боли. Бросив в сторону Шуна злобный взгляд, пеняющий ему за излишнюю болтливость, Торл поднялся и направился к своему мешку с одеждой. Склонившись и покопавшись в нем, он повернулся ко мне уже с внушительной стопкой исписанных листов. Буквально выхватив из его рук эти листы, я жадно впился в написанные строчки. Почерк Торла оказался неожиданно аккуратен и понятен, то есть как раз таким, какой был совсем не свойствен мужчинам, особенно привыкшим махать мечом. Каждый лист был пронумерован, поэтому я не имел и малейшего шанса ошибиться в порядке чтения. Новые знания и возможность пополнения психопортрета Торла буквально манили меня, но я, сделав над собой усилие, оторвал взгляд от листов и посмотрел на Искусников:

– Горелки и светильники, – напомнил я им.

– Они в повозке, – мотнул головой Шун куда-то в сторону.

– Так пошли к повозке, – поднялся я с раскладного стула. – Я без них помру – общих мне мало.

– Ты подожди, – махнул рукой Шун, предлагая мне опять сесть. – Я предполагал, что ты захочешь остаться со своим десятком, поэтому приготовил парочку вещей.

С этими словами он протянул мне, по первому впечатлению, обычный кошель, только большой. Положив листы Торла на свой стул, взял из рук Шуна кошель и развязал тесемки. Заглянув внутрь, я едва сдержал возглас удивления. Три, семь… десять Кристаллов Силы! Пусть и не таких больших, как тот, что я уже видел у них, зато этих много. Если брать по возможным запасам энергии, то в такое количество кристаллов поместится раз в пять-шесть больше энергии, чем в тот один. Интересно, откуда у них столько? Кристаллы Силы – это такая вещь, что одним золотом вопрос их покупки не решишь. Слишком они редки, а в Империи до сих пор не известно ни одного их месторождения – все кристаллы везут импортом аж с другого материка.

Я вопросительно посмотрел на Шуна.

– Слышал историю о том, как мы Миркскую конницу раздолбали?

– Да.

– С ними был один Видящий. Это его кристаллы. Мы еще тогда удивлялись, как он умудряется использовать такое количество энергоемких плетений. Уровень у него тогда был лишь чуть-чуть повыше нашего, зато каждая атака – что тот таран, а защита, даже не особо мудреная, становилась непробиваемой стеной. Управляйся он с таким количеством энергии хоть на йоту получше – мокрого бы места от нас не осталось.

– Интересно, – пробормотал я себе под нос, но Шун услышал.

– Ходят слухи, что именно в этих горах можно найти Кристаллы Силы.

Я задумчиво покачал головой.

– Скорее всего, это не слухи. Природы здешних изменений не может понять ни один Видящий. В семитомнике Хирда проскальзывала пара весьма занятных теорий, а если их еще совместить с двенадцатитомником Лидгарда, то и вовсе получаются любопытные вещицы.

– Хирд? – впервые подал голос Торл. – Лидгард?

Взяв в руки листы со стула, я вновь сел, закинув ногу на ногу.