Василисе было некогда, даже если бы она захотела искать клад. На работе (она занимала должность администратора зала) ее завалили делами. Приближалось лето, с ним шла очередная пора свадеб, маленькое кафе получило столько заказов, сколько ему никогда и не снилось. Обеспечивать их и поддерживать связь с родственниками молодоженов должна была Василиса. В чем-то кончина соседки облегчала ее жизнь, и Василиса пыталась смириться с происшедшим, килограммами поедая любимые конфеты «Москвичка».

– Не забудь забрать ее документы, – нервно трясла головой толстая начальница домоуправления, страдающая от повышенного давления. – Тебе придется съездить в пенсионный фонд и написать заявление, – она наморщила лоб, – перед этим забери свидетельство о смерти. Еще что-то, я сейчас и не припомню, скажу позже. Алевтина была одинокой, придется тебе, дочка, заниматься ее делами.

Они с участковым позволили Василисе взять ободранный альбом с пожелтевшими фотографиями и шкатулку-сундучок с документами покойницы. Окинув последним взглядом комнату, Василиса вышла. Дверь тут же опечатали пластилиновой печатью.

– Теперь начнутся разборки, кому комната достанется, – вздохнула домоуправительница и направилась к выходу.

– Как это кому?! – выдал себя Звягинцев, подслушивающий под дверью. – Мне, кому же еще?! Я, как писатель, давно имею право на отдельный кабинет!

– Одна уже получила отдельный деревянный кабинет, – грубо пошутил представитель правоохранительных органов и наступил Звягинцеву на «больной мозоль», – смотрите, чтобы и вам не пришлось менять прописку. – И громко захохотал.

– К чему это он клонит? – возмутилась Матильда, когда за участковым захлопнулась дверь.

– Он намекает на то, что я теперь единственный, кто противится переезду! Они убили старушенцию потому, что она тоже была против! Так вот в чем дело, – Звягинцев нахмурился, – они ее убили. Василиса, – внезапно он остановил девушку, шедшую к себе, – ты переезжаешь?!

– Теперь мне все равно, – она пожала плечами, – я из-за Алевтины Ивановны не хотела съезжать.

– Вот видите! – взвизгнул Звягинцев. – Я один как перст! – И ушел, громко хлопнув дверью.

– А к старухе действительно накануне приходил агент из «Корпорации коммунальных квартир», – подумала вслух Матильда, – он мог забрать брильянты, а чтобы все было шито– крыто…

– Дорогая, – позвал ее Кошкин, – у нас еще есть дела. И он помахал ей издали металлоискателем.

Матильда сорвалась с места и побежала, в ее глазах все еще теплилась надежда.

– Чем они там занимаются? – Людмила Васина приложила ухо к соседской двери, из-за которой доносились чувственные стоны.

– Любовью, – пожал плечами ее супруг, державший кастрюльку с отваром.

– Не может быть, – процедила сквозь зубы Людмила, – в таком-то экстазе – и с Федором?! А если там не Федор?! – Она мстительно улыбнулась и толкнула дверь, собираясь войти без стука.

Картина, которая предстала ее взгляду, была довольно странной. Кошкин, держа в одной руке непонятный прибор, стоял у стенки, от которой была отодвинута вся мебель, в позе распятого грешника, только задом наперед. Его супруга расположилась под его рукой и чутко прислушивалась.

– Звенит, – стонала она, – не звенит. Нет, снова звенит! И ее грудь возбужденно вздымалась.

– А что это вы делаете? – поинтересовался Матвей Васин.

– А вы-то что здесь делаете?! – возмутился Федор, с неохотой отрываясь от странного занятия.

– Там телефон звонил, – соврала Людмила, – спрашивали Матильду.

– Скажите, что ее нет дома, и закройте дверь с обратной стороны! – рявкнул Федор на бесцеремонных соседей.

– Да, – поддержала Матильда, – между прочим, неприлично врываться в комнаты без стука!

– Ах так! – подбоченилась Людмила. – Неприлично искать сокровища тайком от соседей!

– Мы ничего не ищем, – встала напротив нее Матильда в точно такой же позе. – Мы собираемся делать ремонт. Вот!

– Да, – менее уверенно заявил Федор, – и проверяем крепость стены. – Для достоверности он стукнул кулаком.

– Звенит, – прислушалась Матильда и тяжело задышала, – там точно что-то звенит.

– Неужели, – изумился Матвей, подавшись к ним, – старуха не обманула?!

– Глупости все это, – заявил Федор, отодвигая жену в сторону, – нашли чему верить. Старческий маразм и бред умирающей.

– Нет, ну как же, – возразил Матвей, – я же сам слышал, как она сказала про брильянты в стене.

– А с чего вы взяли, что она сказала про стену? – В проеме появилась голова студента Кулемина. – Она сказала: «Они здесь», то есть в ее комнате. – Он раздвинул в стороны чету Васиных и прошел вперед. – Старуха взмахнула рукой, – он повторил ее жест, описывающий окружность, – о чем это говорит?