Сколько раз мне думалось так: сижу я в храме, особенно Предтечевом и Макарьевском,— мир, тишина кругом, лампадочки теплятся пред святыми иконами; бдение еще не начиналось. Тихо и чинно входит братия, молятся и молча садятся на свои места в ожидании службы. Какая мирная тишина. Как здесь хорошо.

А там, за оградой, суета, пустота, хотя все бегают, о чем-то заботятся, все заняты. Это еще ничего. А может быть, где-то происходят убийства, грабежи, ссоры, насилия, дикие оргии пьянства и проч.

Какое забвение Бога, существования души, загробной жизни. Прежде и я находился в этом круговороте... и жил, и мог жить такой жизнью. А теперь не знаю, как и благодарить Господа — я здесь в тихом скиту... Воистину дивно, как Господь оторвал меня от этого страшного чудовища — мира...

Представляются мне такие две картины: мир со всеми его ужасами и, как полный контраст, эта тихая церковь в полумраке с лампадочками..., и спокойно и радостно на душе. Слава Тебе, Боже...

Говорят, Батюшка заболел. Надо узнать наверное. Некоторые из поучений Батюшки я полагаю, при помощи Божией, записать. На благословении Батюшка делал мне маленькие наставления, поучал нас рассматривать свою жизнь, чтобы видеть, в каком мы устроении, много ли преуспели. Это рассматривание себя, это внимание себе необходимо. И кто этого не делает под предлогом неумения и незнания, тот пусть знает, что преуспеяние, главным образом, заключается в смирении. Преуспели мы в смирении, значит идем вперед. И никто пусть не смеет отговариваться. Смолчать, перенести обиду, простить — так и сделал бы смиренный.

Опять на утрени Батюшка говорил, что должно иметь любовь друг к другу и удаляться празднословия.

— Пророк Давид сказал: "Оскуде преподобный". Почему же оскудел? Потому что "умалишася истина, суетная глагола кийждо", потому что не говорят о душеполезном, а повсюду пустословие, только и говорят о пустяках.

Батюшка сказал, кажется, что настанет такое время, когда будут о пустяках только и говорить.

— Одному иноку было видение. Стоят несколько монахов и празднословят. И видит он, что между ними и кругом их бегают грязные кабаны. Это были бесы. Потом увидал он монахов, говорящих назидающее душу, и между ними стояли светлые ангелы.

Потщимся же, братие, не погублять своих трудов за послушаниями празднословием, а более всего потщимся стяжать смирение. Пророк Давид сказал: "Смирихся и спасе мя Господь". Для спасения достаточно одного смирения. Опять сказано в одном псалме: "Виждь смирение и труд мой и остави вся грехи моя". Так сказал пророк Давид потому, что истинное смирение никогда не бывает без труда.

Я по нерадению забыл, что Батюшка говорил о старцах наших и об о. Льве. Помню только следующее: о. Лев подвергся по клеветам недоброжелателей гонению (он — основатель старчества в Оптиной пустыни), и даже преосв. Николай, увидев его окруженным толпой народа, с упреком сказал ему: "Что же ты делаешь?" — "Пою Богу моему, дондеже есмь".

Преосвященный уразумел всю глубину этого ответа... Да, Батюшка о. Лев пел Богу всем строем своей жизни.

Сейчас, когда я читал в церкви псалтирь, пришел Батюшка. В ожидании пономаря Батюшка немного поговорил со мной.

— Одна монахиня, уже мантийная, видела сон. Ей явилась Матерь Божия и говорила, что должно ожидать ужасов. Это было в 1899 году. — Да и вообще, — сказала Она, — этому тленному миру недолго существовать: терпение Моего Сына и Господа истощается...

Когда я, будучи мирским, был за Сергиевой Лаврой в пещерном Черниговском монастыре, я пожил там дней шесть, готовился, исповедовался, как только возможно было мирянину, и приобщался. После принятия св. Таин мне было легко на душе.

Передо мною лежала псалтирь в русском переводе, я раскрываю и читаю: "Кто введет меня в укрепленный (огражденный) город" — "во град ограждения" по-славянски. Тогда мне подумалось: да ведь это (т. е. монастырь тот) и есть укрепленный город. Потом я посмотрел толкование и, оказалось, что это верно.

Нет времени записать более подробно. Хотелось хоть как-нибудь записать.

Сегодня день моего рождения, мне исполнилось 20 лет.

В миру большинство даже верующих людей не верят в существование бесов, а здесь это — истина. Вот какой случай рассказал мне однажды Батюшка.

"Отец Амвросий показал о. Венедикту (Орлову) бесов таким образом. Накрыл его мантией, потом подвел его к окну и говорит: — Видишь? —Да, вижу, Батюшка, вижу, что идет множество арестантов, грязных, изодранных, со страшными зверскими лицами. Батюшка, откуда столько их? Идут, идут и конца нет, и кто их пустил одних в скит? Вероятно, весь скит оцепили казаки? А арестанты эти все идут, идут, расходятся направо, налево, за церковь. —Ну что, видишь, о. Венедикт? — Да, Батюшка, что же это? — Это — бесы. Видишь, сколько должно приходиться на каждого из братии? —Батюшка, да неужели? —Ну, теперь смотри.