Что такое "мир"?

— Это все, что подвержено страстям, что далеко от Бога. Нам хорошо, слава Богу, мы живем в пустыне мира. Можем в церковь ходить, можем поговорить с единомышленными нам людьми.

— Как мне с ними быть (мать и слепой сын) ? Помогать им?

— Как ты хочешь, чтобы с тобой поступали, так поступай и с другими, со всяким человеком.

— Про меня сказали нехорошо, а теперь обращаются. Как мне быть? уклоняться ли?

— Нет, это будет как бы в отместку, а ты по-христиански, если можешь, помоги.

— Вот в Октоихе покаянные песнопения — как кто к ним относится? — спросили Батюшку.

Батюшка на это рассказал, как два инока за одну вину были посажены в темницу на 40 дней, и когда их выпустили, то их наружность оказалась разной: один похудел, как щепка, а другой вышел розовым, радостным. Братья спросили о том, что каждый из них думал.

Один, который сделался худым, сокрушался о своем грехе, укорял себя и плакал, просил у Господа прощения, чистосердечно каялся. А другой, сознавая всю тяжесть своей вины, от глубины души благодарил Господа, что Он, по милосердию Своему, за тяжелый его грех дает здесь ему потерпеть и покаяться.

Братья помолились, чтобы Господь открыл им, прощены ли они, эти два брата, и узнали, что они оба прощены одинаково.

Батюшка вспомнил, рассказал нам, как 29 января, на день свящ. муч. Игнатия его одели в подрясник, и он шел после молитвы у старца в церковь. Батюшка о. Нектарий поздравил его словами: "Желаю вам проходить монашескую жизнь со смирением, терпением и благодарением".

Старец Батюшка Варсонофий сказал: за пятисотницу держитесь, как за столп, в ней заключается тайна монашеской жизни. Без Иисусовой молитвы нельзя быть монахом. Держитесь за нее, как за спасительную вервь.

— Батюшка, мой старец о. Варсонофий (так рассказывал Батюшка Никон), часто говорил о своей монашеской жизни и выражался так:

— Я говорю вам это, чтобы вы не надеялись на человека, а надеялись только на Бога. Когда я был рясофорным послушником, я терпел много гонений, и до того скорбел, что даже приходили мысли оставить скит. Но я прибегал в своей скорби к Господу и Матери Божией — я молился перед этой иконой Казанской, с которой произошло тоже некоторое чудо. Ее написала одна монахиня в один день и, когда писала, сама поражалась, что работа идет так легко и быстро. Ей показалось, что рука ее сама собою пишет. И мне казалось, что Царица Небесная Сама как бы смотрит на меня и утешает в скорби. И я сказал себе — лучше умру, а не уйду,— все, все буду терпеть.

И мог ли думать этот гонимый послушник, что через несколько лет он будет игуменом скита и будет сидеть здесь.

Вот один монах думает: не буду носить четок, я не молюсь, и, может быть, это даже грех, что показываю не то, что есть. Правильно ли это?

— Нет, это неправильно,— я хоть не молюсь, а на руке держу, посмотрю на них и подумаю: вот я монах, должен непрестанно молиться, и укоряю себя, и это на пользу.

Одежду монашескую надо любить, она даже спасает монаха от зла.

Такой был случай: на одного брата нашло искушение, задумал купить водки и выпить, пошел в шинок, стоят покупатели. Женщина-продавщица, увидев в монашеской одежде, спросила: "Что вам, Батюшка, угодно?" Таким вопросом устыдила брата, и он ответил: "Полфунта изюму". Таким образом, монашеская одежда спасла от искушения.

— Как просить прощения? — спросила одна сестра. — Достаточно ли просто сказать: "Простите"?

— Надо сказать "простите" и ждать, пока в ответ все выскажет отец духовный. Не спеша кланяться, как если бы для того, чтобы прекратить выговор, а все выслушать со вниманием.

Очень важно помнить мысль, высказанную святителем Феофаном: "Чтобы избавиться от какой-либо страсти и преуспеть в духовной жизни, надо для этого иметь твердую веру, что с помощью Божией это возможно, надо твердо верить, что нам дана благодать при крещении, при постриге. Надо иметь ревность, чтобы преуспеть, а чтобы иметь ревность, надо верить, что все возможно о Господе. Без этой веры невозможно преуспеть в духовной жизни.

Когда о. Агапит высказал учителю семинарии желание своей монашеской жизни, сначала учитель отговаривал, что он еще слишком молод, но потом, когда увидел его твердое желание, то сказал: "Ну, хорошо, поступай, можешь поступить и в мой монастырь".

О. Агапит не знал и спросил: "А разве вы монах?" Этот вопрос дошел до сердца отца архимандрита, и он со вздохом, с укорением себя сказал: "Да, действительно, я не монах, потому что нет у меня дел монашеских". Это он сказал с прискорбием, с укорением себя. Такой ответ не мог прогневать Бога.