Шрифт:
Час спустя меня вывел из размышления громкий смех.
— На этот раз, — сказала моя жена, — меня взяли силой.
— Вот, право, забавно.
— Я горько плакала.
— Есть от чего прийти в отчаянье!
— Но в конце концов успокоилась…
— Какой чудный характер!
— Сердиться не было причины.
— И в самом деле. Ведь он ошибся окном.
— Это опять был я!
— Ну, а в четвертый раз моя слабость была простительна.
— Вы, однако, не теряете времени.
— Он был так мил…
— Я очень ему обязан.
— И так интересен…
— Вот какая чувствительность!..
— Я была на маскараде…
— Ха-ха!
— В черном домино.
— Ха-ха!
— А он был…
— Ну?
— В светло-сером.
— Браво!
— Что же до моего милого доктора, — продолжала она, придвигаясь ко мне…
— Рассказывайте кому-нибудь другому.
— То, не будь он убит на дуэли…
— Ах, вот оно что…
— На Елисейских полях…
— Так точно!
— Этим грубым офицером…
— Понимаю.
— Утром, в последний день карнавала…
— Нет, накануне…
— Я бы, пожалуй, могла привыкнуть к его безобразию…
— Я думаю.
— У него ведь были свои достоинства…
— Горжусь ими.
— Это было такое сердце…
— Справедливо.
Ты поймешь, что я не мог сдержать взрыв радости, который был тем сильнее, что я отнюдь не рассчитывал так дешево отделаться.
Я вскакиваю с постели, моя жена внезапно просыпается.
— Что вы делаете?
— Я слушаю.
— Я вас предупреждала, что разговариваю во сне.
— А я забыл вас предупредить, что я во сне гуляю.
— Я погибла!
— Вы встретите вашу тетушку на первой станции…
— Поверьте, вы ошиблись.
— Окном!
— И только случай…
— Заставил вас уступить маске в светло-сером домино.
— Вы просто убиваете меня…
— Успокойтесь.
— Можете ли вы простить мне…
— Мое счастье?
— Все мои прегрешения!
— Вы совершили их со мной!
— Как, разве вы…
— Взбесившийся лунатик, путешественник из Труа, человек на карнизе, светло-серый любовник и, что всего важнее, заместитель доктора Раффура.
— Объясните же мне…
— С удовольствием…
Что скажет ханжа с резким голосом, с красными глазами, чопорными манерами и размеренной походкой, которая играет веером и кусает себе губы? Она скажет, что ваша Аглая делает одну глупость за другой и что она по меньшей мере женщина без правил.
Быть может, она и права, но я хочу, чтобы она согласилась, что, если бы все женщины говорили во сне, мы бы еще и не то услышали.
Счастлив муж, которого обманывают заранее.
Что скажет та дама, чьи речи так чувствительны, которая считает себя порядочной женщиной только потому, что ее нельзя назвать окончательно павшей, и думает, будто она вправе читать наставления всем женщинам, потому что имела только двух любовников. Она скажет, что ваша Аглая — легкомысленная особа, которая ни капли не уважает приличий и отдается первому встречному.
Это имеет, пожалуй, некоторые основания, но я не вправе жаловаться на слабость, которой сам же и воспользовался.
Счастлив муж, чьи права принесли в жертву ему же самому.
Что скажет франт, который покачивается на носках и с понимающим видом потирает подбородок? Он скажет, что ваша участь ужасает его и что последняя глава вашего романа может оказаться не последней главой романа вашей Аглаи.
Это уж просто глупо, и да позволено мне будет напомнить ему, что у моей жены в обычае всю ночь рассказывать о том, что она сделала за день. Где найти лучшее ручательство, что она верна?
Счастлив муж, чья жена разговаривает во сне.
ЖИВОПИСЕЦ ИЗ ЗАЛЬЦБУРГА
25 августа
Да, видно, все, что случается в жизни человека, всегда соразмерно с его силами, — ведь сердце мое не разбилось…
Все еще спрашиваю себя — не в страшном ли сне услышал я кощунственную эту весть: Элали — жена другого; все еще смотрю вокруг, чтобы убедиться, что это происходит не во сне, и вижу с тоской, что в природе ничего не изменилось — она все та же. Уж лучше бы разум мой помутился. Минутами я ищу успокоения в мужестве, но снова и снова эти неправдоподобные слова звучат в моих ушах, повергая меня в смертельную скорбь.