— Как вы посмели поднять руку на своего учителя, подонки?! — шипел Халай, раздавая тумаки направо и налево. — Как вы посмели оставить на мне синяки?! Как вы посмели заставить меня унижаться и ползать на коленях, выпрашивая вашей помощи?! Как вы посмели колебаться, желая оставить меня в столь жалком состоянии?! Не прощу!.. Никогда, ни за что не прощу!..

Расправа завершилась примерно через полчаса. Халай поглядел на избитых до полусмерти мальчишек, смачно плюнул им на головы и злобно захихикал. Немного подумав, он приподнял набедренник и справил на учеников малую нужду.

— Теперь лежите здесь и думайте о своей ничтожности! — фыркнул маг, залезая в колесницу. — Домой пойдете пешком! И учтите, что, когда вы вернетесь, я снова вас изобью.

Цокот копыт онагров и рокот колесничных спиц затихли вдали. Креол и Шамшуддин остались лежать на траве под закатным небом. Ни единого движения. Просто нет сил шевелиться.

Только через полчаса Шамшуддин с великим трудом сумел усесться. Кажется, проклятый старик сломал ему руку. Как-то она неправильно гнется. Хотя болеть совершенно не болит — все остальное тело болит, а эта рука нет. Даже странно. Неужели уже успела онеметь?

— Брат, ты как?… — слабо простонал кушит-полукровка.

— Терпимо, — приподнялся Креол. — Только хребет болит. И голова.

— Не стоило нам помогать этому старому маскиму… — вздохнул Шамшуддин. — Понимали же, что он с нами сделает, когда вернет могущество…

— Да Кингу с ним, — пожал плечами Креол. — Халай есть Халай. Я бы даже удивился, если бы он поступил как-то иначе.

Шамшуддин обратил внимание, что побратим отчего-то совсем не выглядит подавленным. Наоборот — на лице блуждает лукавая улыбка, а руки поглаживают выпуклость за пазухой. Шамшуддину вспомнилось, что во время избиения Креол вроде бы старательно защищал именно эту загадочную выпуклость, совершенно пренебрегая остальными частями тела.

— Что там у тебя, брат? — полюбопытствовал Шамшуддин.

— А, интересно? — оживился Креол, оттопыривая край туники. — Смотри!

Шамшуддин наклонился, с удивлением разглядывая крохотное существо, пригревшееся на груди побратима. Шесть тоненьких лапок, мордочка с хоботком…

— Что это такое?

— Это детеныш той твари! — восторженно воскликнул Креол. — Детеныш Гасителя Света! Смотри, какой он милый!

— Что-о-о?!! Где ты его взял, брат?!

— Там же, в норе. Тот, которого я убил, был его мамашей.

— А зачем он тебе?! — поразился Шамшуддин.

— Выращу, — погладил крохотное чудовище Креол. — Воспитаю. И натравлю на Халая.

— На учителя?!

— Да. Вот только бы придумать, чем его кормить…

Креол ласково посмотрел на своего нового питомца и просюсюкал:

— Расти большим и сильным, малыш! Ты — мое секретное оружие!

Онагры остановились у огромных ворот. Креол сошел с колесницы и с хрустом потянулся, расправляя затекшие плечи. Ему никогда не нравилось ездить в повозках.

Со второй колесницы сошел Шамшуддин.

— Пошли, — махнул рукой Креол.

— А онагры?

— Это дело рабов.

У ворот, почтительно склонив головы, гостей встречали два раба — дряхлый старец и мальчишка лет восьми. По исстари заведенной традиции в привратниках всегда состоят самый старый и самый молодой рабы.

— Мир тебе, молодой хозяин, — надтреснутым голосом произнес старик, низко кланяясь Креолу. — Добро пожаловать домой, в благословенный богами Шахшанор.

— Кимульгу? — окинул его безразличным взглядом Креол. — Ты теперь здесь стоишь?

— Ничтожному рабу очень лестно, что молодой хозяин помнит такой малозначительный вздор, как мое имя, — поклонился еще ниже Кимульгу. — Возвращаясь к вопросу молодого хозяина, презренный должен с печалью ответить, что старый Кимульгу действительно теперь не годен ни на что большее, кроме как заменять привратный столб.

— А это кто такой? — посмотрел на мальчика-раба Креол. — Как тебя зовут, крысенок?

Раб сглотнул, с ужасом таращась в серые глаза ученика мага. Колени несчастного мальчика превратились в воду, из головы вылетели все наставления старших рабов. Креол недовольно нахмурился.

— Его зовут Ше-Кемша, если то угодно моему господину, — поспешил на помощь старик Кимульгу. — Дитя одной из рабынь твоего батюшки, да согреет его Шамаш и да улыбнется ему. Он только в прошлом месяце вошел в подобающий возраст, и…

— Да мне наплевать, — отмахнулся Креол. — Отец дома?

— Господин наш Креол пребывает в своих покоях, молодой хозяин. Я буду счастлив лично препроводить тебя…

— Молчать, раб, — раздраженно поморщился Креол.

— Твои велеречивые бредни меня утомляют.