— А благородные мужи среди них есть? — с надеждой спросила она.

— Они вооружены, — игнорируя реплику, продолжил тот. — Мы не желаем напряженности на границе. Припасы в дорогу собраны, кони ждут.

— Я понимаю. — Кассия поднялась и стряхнула с рук последние крошки.

— Понимаешь, но что-то свое. — Эльф отвернулся. — К клетке внутри ты стремишься прибавить клетку и снаружи. Подумай. Как от камней откажутся другие, если ты сама не в силах отказаться от них? Судьба не прощает ошибок. Надеюсь, мы больше не встретимся.

Кас охватила злоба.

— И еще, — словно вспомнил эльф. — Накопившие немалое богатство подчас в жадности не уступают разбойнику, готовому убить за медную монету. Не знаю, кто из тех мужчин за рекой благороден. Но я ощущаю тьму над вашими землями, даже отсюда. Не верь.

— Словесных кренделей плести не обучена, — не выдержала Кассия. — Сэр Седрик благороднее вас всех. Он мне поможет, а вы отказали. Эльфы — все равно что нежить. Как картинка. Намалевано красиво, а все равно как на деревяшке.

Высоко задрав нос, Кас зашагала к своему жилищу, возле которого нетерпеливо переминались с ноги на ногу кони и возился с подпругой взволнованный Самуэль.

— Я пытался помочь, — прошептал ей вслед эльф, но Кассия не услышала.

Расставание с обителью напоминало побег. Только теперь Кас бежала не от лихих людей, а от чужих предрассудков. Зато обратный путь верхом был похож на прогулку. Острые Копыта скакал впереди, указывая дорогу и распугивая диких зверей.

Спустилась прозрачная ночь. Спать в седле неудобно и опасно. Кассия перебралась на лошадь Самуэля, теперь они ехали вдвоем. Кони шли медленно; кентавр вел их под уздцы. Усталость постепенно брала верх, но уснуть не получалось.

Сэм нежно обнимал девушку одной рукой. Видимо, ему показалось, что та крепко спит, и он шепотом окликнул Острые Копыта.

— Мы расстаемся с тобой навсегда? — спросил Самуэль.

— Так оно и есть, Сэм Стоун, — подтвердил тот.

— Хотел бы остаться твоим другом, — признался он.

— Так и случится, — заверил кентавр. — Потому как друг предупреждаю тебя, Сэм Стоун: уезжай отсюда далеко и не оглядываясь. Однажды гром грянет. И никто не скроется от гнева Галлеана.

— Плевал я на гром и на гнев, — вздохнул Самуэль. — Об одном лишь жалею. О том, что миру быть или войне, решают за нас.

— Чему быть, того не миновать, — согласился Острые Копыта. — Ты останешься в моей памяти навсегда, Сэм Стоун. На рассвете я мысленно буду приветствовать тебя, а на закате прощаться. Где бы ты ни просыпался и ни засыпал.

— Жди от меня того же.

Повисла пауза. Кассия слушала размеренные удары сердца Самуэля и изо всех сил прикидывалась спящей.

— Знаешь, Сэм Стоун, — Кентавр замедлил шаг, — это ведь не услуга моя тебе была. Так?

— Ну почему же? — попробовал возразить он, но тут же согласился: — А ты прав.

— Значит, долг мой не выплачен, — неожиданно обрадовался Острые Копыта.

— Пауки, — с досадой процедил парень.

— Где? — заволновался тот.

— Я про тех, с которыми ты расправился, — успокоил друга Самуэль. — Тогда ты меня спас.

— Тебя спасла она, а я ее. Не спорь.

Кас ощутила, что краснеет. «Какая же сложная штука — честь, — думала она. — Смахивает на танцы. Все перед всеми раскланиваются. Можно же проще: забыть, кто человек, кто нет, и жить спокойно».

— Не стану спорить, — усмехнулся Самуэль.

— Ты мой друг и друг леса, Сэм Стоун. Захочешь — найдешь и дорогу сюда, и меня.

Они говорили и говорили. Шепот сливался с шелестом листвы и едва слышным стуком копыт. Любопытство умоляло слушать еще и еще, но усталый разум стремился прочь. Кассия не заметила, как уснула.

Короткая остановка утром нужна была в основном, чтобы приготовиться к встрече. Кассия сплела красивый венок из желтых листьев, а Сэм заявил, что в нем она выглядит потрясающе. Они вскочили в седла и тронулись в путь. Вскоре всадники медленным шагом выехали из осеннего желто-красного леса. Сэм спешился и помог соскочить с лошади Кассии. Девушка расправила плечи и гордо выпрямилась. Ей хотелось быть красивой, а не наряженной в платье медведицей. Сэм искал взглядом Тревора на имперском берегу Фергала, но тщетно.