Но не в этом суть. Самое главное, что в новогодний день ее спокойствие было нарушено человеком, которого ей совершенно, ну совершенно не хотелось видеть.

Женя застонала от бессильной злости, когда распознала его в дверном глазке. И дверь решила было не открывать. Но и изображать собственное отсутствие смысла не имело – судя по тому, как настойчивы были его попытки ей надоесть, так просто уходить он не собирался.

– Чего тебе? – не открывая двери, спросила она.

– Привет! – просиял Мамонтов. – Впустишь?

– Это еще зачем?

– Я кое-что тебе принес. – Он неловко пытался спрятать за спину пышный букет.

Женя ненавидела романтические атрибуты начинающихся отношений – все эти розочки-цветочки, ванильные свечки, пенные ванны на двоих (вы когда-нибудь пробовали вдвоем поместиться в стандартную ванну? Это уже не эротическая игра, а спортивное упражнение, которое следует выполнять, крепко стиснув зубы и изо всех сил стараясь острыми коленями и локтями не покалечить телеса возлюбленного), интимные ужины. От всего вышеперечисленного веяло неестественностью, желанием подстроиться под навязанные свыше стереотипы. Не было способа надежнее навсегда потерять Женино расположение, чем подарить ей цветы. А если в качестве бонуса еще и сказать, что у нее глаза красивые, – пиши пропало, она в вашу сторону больше и не посмотрит.

– У меня аллергия на цветы, – прокричала она, – и вообще, я занята.

– Цветы не тебе, – расхохотался Мамонтов. – Это для одной моей подруги. А тебе я принес перчатки. Ты вчера забыла их у меня в машине.

Ее взгляд заметался по прихожей. С вещами, как и с людьми, она церемониться не привыкла. Грязный шарф, весь в затяжках, валялся в углу, прямо на испачканных грязью ботинках. Перчаток не было.

– Ну ладно, – решилась она, приоткрывая дверь, – только ко мне нельзя. У меня не убрано.

Мамонтов был румяным и имел свежий, выспавшийся вид. Между ними бездонная пропасть, неужели он не замечает? Таких людей Женя просто ненавидела.

– Где мои перчатки?

– Что, даже спасибо не скажешь?

– Спасибо. – Она протянула руку, но вместо перчаток он все-таки вручил ей букет. – Это еще что? Ты же сказал...

– Соврал, – перебил он, – надо же как-то с тобой бороться. А вот и они. – Перчатки были заботливо упакованы им в подарочный пакет.

– Ладно, спасибо, что не выкинул. Мне пора.

– Балашова! А где ты встречаешь Новый год? – немного застенчиво спросил он.

Никто бы не поверил, что Женя, без пяти минут поп-звезда, об этом даже не думала. У нее просто не было времени строить разнообразные планы. Единственное, о чем она мечтала, – это выспаться и отдохнуть. А уж в чьей компании прослушать праздничное обращение президента и пропустить пару рюмочек, она всегда найдет. С компанией у Жени Балашовой никогда не было проблем.

Мише она недолго думая соврала о куче планов. Он сразу поскучнел, плечи его опустились.

– Ну конечно, я так и знал. Естественно, у тебя сотня приглашений. А я собирался к другу на дачу...

Она демонстративно зевнула и посмотрела на запястье. Правда, часов на нем не оказалось.

– Что ж... Если у тебя что-нибудь сорвется... Ты позвони. У нас будет весело – фейерверки, шашлыки...

Женя пообещала, что непременно позвонит, если что.

Мамонтов поспешил распрощаться. Когда он ушел, она долго искала хотя бы одну емкость, отдаленно напоминающую вазу, чтобы поставить букет. Ну а когда ничего не нашлось, без сожаления выкинула цветы в мусоропровод.

– С Новым годом, Дашенька, – промурлыкал Алексей Путинцев.

В радостном предвкушении момента вручения подарков девушка весело откликнулась на поздравление. Они стояли у огромного, во всю стену, окна отеля «Хилтон». Внизу медленно следовала по своим делам мрачная туманная река, над которой кружили ленивые чайки. Даша с восторгом ожидания чуда смотрела на возвышающиеся над городом кукольные готические башенки и размышляла: что же все-таки он ей подарит?

А вдруг бриллиантовый комплект с диадемкой, как загадочной принцессе? А вдруг документы на автомобиль? А вдруг он заметил ее пылкую страсть к моде и заранее приобрел шикарные сапоги «Поллини»?

На круглый волосатый животик потенциального щедрого дарителя она старалась не смотреть, как будто этой неприглядной реальности и вовсе не существовало. И какого черта он расхаживает по номеру в казенном белоснежном халате, беззастенчиво выставив напоказ свои порозовевшие после душа телеса? Как будто Даша не романтичная молоденькая девушка, которая в дочки ему годится, а какая-нибудь неприхотливая толстеющая нервозная жена!

Если бы кто-нибудь сказал Даше, что ее невинная страсть к приключениям определенного характера в народе именуется «древнейшей профессией», она искренне удивилась бы и начала пылко рассуждать о поисках любви. Ей было всего девятнадцать лет, и она не помнила, сколько у нее было мужчин. Но могла поклясться чем угодно, что в каждого из них она была влюблена – в большей или меньшей степени. А то, что всех их объединяло одно – богатство или полезная для нее профессия, ну и что, бывают же в жизни совпадения.