— Ты счастлива? — хрипло спросил он. — Я хочу сказать — ты любишь свою работу?

— Только не эту, что нашла сейчас, — ответила она. — Но не вечно же я буду работать. Или, вы полагаете, никто на мне не женится? Я все же надеюсь.

— Входи, — прошептал он. — Выгляни в окно.

Его палец был уже на спусковом крючке. Она послушно пошла вперед. Он поднял пистолет. Рука не дрожала. Она ничего не почувствует, уверял он себя. Если и нужно чего-то бояться в этом мире, то только не смерти. Она взяла сумочку, которую до этого держала под мышкой. Сумочка была причудливой, замысловатой формы, сбоку кусочек крученого стекла и хромированные инициалы Э. К. Она, видимо, собиралась подкрасить губы.

Внизу хлопнула дверь и кто-то сказал:

— Простите, что я притащил вас сюда так рано, но мне придется допоздна задержаться в конторе...

— Ничего, ничего, мистер Грейвс. Какой милый домик, не правда ли?

Энн повернулась, и он опустил пистолет. Она беззвучно прошептала:

— Входите, скорей.

Он повиновался, он ничего не понимал, он все еще готов был выстрелить в нее, если она закричит.

— Уберите, — сказала она, увидев пистолет. — С ним только беды наживешь.

— Твои чемоданы на кухне.

— Знаю. Они вошли через парадную.

— Газ и электричество подведены, — сказал второй голос. — Десять фунтов наличными, подпишите вот эту бумагу, и можете завозить мебель.

Первый голос, который почему-то вызывал у Энн ассоциации с пенсне и высоким стоячим воротничком, произнес:

— Мне же надо все как следует обдумать.

— Идемте посмотрим наверху, мистер Грейвс.

Было слышно, как двое внизу прошли через холл и стали подниматься по лестнице. Агент тараторил без умолку.

— Я выстрелю, если ты... — начал было Рейвен.

— Тише, — прервала его Энн. — Молчите. Эти деньги при вас? Дайте мне две бумажки...

Увидев, что он колеблется, она прошептала:

— Придется рискнуть.

Агент и мистер Грейвс были уже в одной из спален.

— Вы только посмотрите, мистер Грейвс, — разливался соловьем агент, — стены обиты вощеным ситцем...

— А звукоизоляция хорошая?

— Мы используем особую технологию. Притворите-ка дверь. — Дверь закрылась, и до Энн с Рейвеном донеслось приглушенное, однако вполне различимое: — И вы уже ничего не услышите в коридоре. Эти дома строились в расчете на людей семейных.

— А теперь, — сказал мистер Грейвс, — я хотел бы осмотреть ванную.

— Не двигайтесь, — пригрозил Рейвен.

— Да уберите вы его наконец и будьте самим собой.

Сказав это, Энн закрыла за собой дверь ванной и направилась к спальной. Та открылась, и агент, с предупредительностью человека, известного во всех барах Ноттвича, спросил:

— Да-да, чем могу быть полезен?

— Я проходила мимо, — громко сказала Энн, — и увидела, что дверь открыта. Я хотела пойти к вам, но решила, что вряд ли застану вас так рано.

— Для такой прекрасной юной леди, как вы, я всегда на месте, — сказал агент.

— Я хочу купить этот дом.

— Но послушайте, — возмутился мистер Грейвс, человек неопределенного возраста в черном костюме (бледное лицо и возмущенный вид его наводили на мысль о бессонных ночах и многодетной семье, ютящейся в переполненной квартире). — Вы не имеете права. Я осматриваю этот лом.

— Да, но муж велел мне купить его.

— Я пришел первым.

— Вы уже внесли деньги?

— Мне же надо сперва его осмотреть, не так ли?

— Вот, — сказала Энн, показывая две пятифунтовые ассигнации. — Теперь все, что мне остается сделать...

— Это подписать вот здесь, — закончил за нее агент.

— Погодите, — сказал мистер Грейвс. — Мне нравится этот дом. — Он подошел к окну. — Мне нравится вид из окна. — Его бледное лицо было обращено к израненным полям, тянувшимся под редеющим туманом к горизонту, где высились кучи шлака. — Совсем как в деревне, — мечтательно проговорил он. — Жене и детям будет хорошо.

— Простите, — перебила его Энн. — Вы понимаете, что я готова уплатить и подписать?

— А документы? — спросил агент.

— Я принесу их после полудня.

— Позвольте мне показать вам другой дом, мистер Грейвс. — Агент легонько икнул и извинился: — Я не привык заниматься делами до завтрака.

— Нет, — ответил мистер Грейвс, — раз не этот, вообще никакого не надо.

Бледный и обиженный, стоя в лучшей спальне «Тихой завади», он бросил вызов судьбе, а судьба, как он знал из долгого и горького опыта, всегда принимала вызов.

— Ничего не поделаешь, — сказал агент. — Этот дом вам уже не купить. Кто первым приходит, того первого и обслуживаем.