– Что ты такое? – спросил я, садясь. – Ты откудато знаешь, когда я лгу, верно? И ты, и твой дядюшка…

Он кивнул.

Я потер ушибленный локоть.

– Я люблю ее, Келвин. А то, что делаете вы, может означать для нее смерть.

– У нее три корабля с пушками и силвами, – с горечью ответил Гилфитер. – Я только уравниваю шансы в битве. Немного…

– Мы же должны быть союзниками! Тут не должно быть поля битвы…

– Именно. Но корабли хранителей, если получат возможность, как раз битву и начнут.

Он помог мне подняться, и как раз в этот момент появился Райдер, сопровождаемый двумя стражниками.

– Надеюсь, у тебя была веская причина, Гилфитер… – начал он.

Тот поправил свой тагард.

– Мы тут поговорили с Эларном. К сожалению, он все еще считает необходимым догнать корабли хранителей, пока они в заливе. Он хочет поговорить с дочерью Датрика.

– Ах… – Райдер повернулся ко мне: – Это правда?

– Разве имеет какоето значение, как я тебе отвечу? – спросил я.

– Нет. Мне очень жаль, Эларн, – ответил Райдер. – Мы знаем, что Гилфитер никогда не ошибается, когда дело доходит до лжи. Вспомни: я тебя предупреждал.

Действительно, предупреждал… Я просто тогда не обратил внимания.

Просыпаясь по утрам, я часто чувствовал себя беспомощным, парализованным. Как посторонний наблюдатель, я составлял в уме отчет о событиях, но никогда не предпринимал ничего, чтобы их изменить. Конечно, такой была моя судьба, и пока я оставался птицей. Птица размером с человеческую ладонь мало что может сделать для того, чтобы изменить мир.

Теперь же я был человеком. Не очень крупным и, безусловно, не слишком красивым, но все же человеком. И я знал то, чего никто больше на Брете, за исключением Лиссал, знать не мог. Я обладал силой: силой знания. У меня было тело, которое могло действовать, был язык, чтобы сообщить комуто то, что я знал. И все же я не предпринимал ничего. Я наблюдал за тем, как привезенных из разных мест силвов заточали в темницу и оскверняли. Я наблюдал за тем, как стражники, придворные и сам властитель под действием чар Лиссал делаются покорными или безразличными. Я держал рот на замке и ни с кем не делился своим мнением.

Лишь морской дьявол знает, чего я ждал. Быть убитым по приказу Лиссал? Это, в конце концов, был только вопрос времени. Или, может быть, рождения ребенка и шанса на то, что Флейм освободится от его проклятия? Едва ли я мог дожить до того момента, когда младенец появится на свет. Прибытия Блейз? Даже и такого оправдания у меня больше не было: к этому времени стало очевидным, что она не явится. Чтото ей помешало. Может быть, она не выжила во время событий на Ксолкасе. Может быть, ей не пришло в голову, что Флейм способна отправиться на Брет. Может быть, Блейз искала ее в другом месте…

Когда чувство вины изза бездействия становилось слишком трудно выносить, я думал о том, не открыться ли силвуцелителю Керену. Он представлялся с виду вдумчивым, жалостливым человеком. Я видел, как он и его жена спускаются на нижние уровни города, чтобы помогать страждущим. Керен был со всеми доброжелателен и скоро стал очень популярен среди придворных: они только и говорили о том, как хорошо снова иметь силвацелителя, – один получил облегчение от подагры, другого перестал мучить артрит, третий не страдал больше от диспепсии. Керен и его жена пользовались симпатией и охранников: лекари часто бывали среди них, сообщив, что бесплатная помощь солдатам оказывается по приказанию Лиссал. Я в этом сомневался, но подобные разговоры представляли Керена и Тризис в интересном свете; еще больше заинтересовало меня то, что целители занимались и узниками. Керен, как оказалось, ловко ввернул в разговоре, что болезни, начавшиеся в камерах, могут передаться и придворным, так что ему позволили заняться мучительным кашлем некоторых заключенных.

Когда я об этом услышал, я отправился в тюрьму сам и поговорил с охранником.

– Госпожа Лиссал желает знать, – сказал я ему, – позволил ли ты целителю осмотреть арестованных силвов.

Тюремщик посмотрел на меня как на слабоумного.

– Конечно, нет, – иначе мне не сносить бы головы. Госпожа строго приказала без ее разрешения не пускать к ним никого.

Я вернулся на верхний уровень, погруженный в задумчивость. Чтото меня тревожило, но я никак не мог понять, что именно. Я напоминал себе моряка, чувствующего приближение шторма, – всматривающегося в тучи, крепящего паруса, понимая при этом, что судьба корабля зависит не от него.

Возможно, не случись того происшествия в кабинете секурии – я подозревал, что там побывали силвы – Керен и его дочь, – я обратился бы к Керену. Теперь же я стал думать, что Керен – шпион, возможно, агент Совета хранителей. Если он выполнял приказания, поступающие из Ступицы, он мог быть потенциальным убийцей Лиссал. Если хранители знали, что она осквернена дунмагией, если считали, что это случилось слишком давно, чтобы ее можно было исцелить, она была обречена. Имелась и еще одна причина, по которой я не хотел разговаривать с Кереном: уж очень внимательно он присматривался ко мне при каждом удобном случае. Я не мог разглядеть выражение его лица сквозь туман силвмагии, но чувствовал его подозрительность и недоверие.