Великан Орас Веларио, школьный друг Алонсо, кивнул своей бритой башкой и сунул мне в руку запотевшую бутылку:

— Держи. Тебе сейчас не повредит!

Я тупо обводил взглядом стоящих вокруг парней. Не сразу, но до меня дошло: прежде чем новичков принимают в мир продажных оборотней из Хейвен-Парка, всем устраивают такую вот «проверочку».

— Последнее посвящение! — сказал Алонсо. — С этого момента ты в нашей компании, друг! — Он распахнул дверцу машины и объявил: — Ну а теперь праздновать! Поехали!

Мне как-то не очень хотелось праздновать. Гораздо больше тянуло вернуться в отель, лечь на кровать и успокоить расшатанные нервы. Но я послушно сел к Алонсо. Остальные расселись по своим машинам — только дверцы захлопали. Мы покатили по грунтовой дороге вереницей, включив только ближний свет. Вокруг тянулись бесконечные апельсиновые рощи.

— Где мы? — спросил я.

— В городе, который очень удачно назвали Орандж, — ухмыльнулся Алонсо.

Скоро мы вернулись на шоссе и помчались по направлению к городу.

Впервые после неожиданного пробуждения я поверил в то, что, возможно, еще поживу на этом свете.

— Сегодня в Ладера-Хайтс вечеринка в твою честь, — продолжал Алонсо, по-прежнему ухмыляясь.

— Ну вы и конспираторы, ребята! — сказал я.

— Шейн, ты сам рассуди: уж больно много поставлено на карту! За решетку никому не хочется, так что… ну да, ты прав, приходится осторожничать.

Впервые он назвал меня по имени.

Мы проехали Хейвен-Парк и стали подниматься в гору по извилистой дороге. Там, наверху, в квартале Ладера-Хайтс жили сливки местного общества. Маленькие одноэтажные домики на равнине постепенно сменялись роскошными особняками с видом на город, стоящими по миллиону долларов. Наконец Алонсо остановился перед огромными двойными воротами, увенчанными мозаичной аркой в испанском стиле. На просторной парковке перед коваными воротами стояло не меньше двадцати машин. Следом за нами на парковку въехали наши сослуживцы из утренней смены. Алонсо высунулся из окошка и нажал спикерфон.

— Белл, — представился он. — Со мной Скалли.

Ворота распахнулись, мы прошли по красивой аллее и остановились перед красивым двухэтажным домом в испанском стиле под красной черепичной крышей.

— Чей это дом? — спросил я, посмотрев на лужайку.

Вокруг огромного бассейна собралась толпа человек сорок — в ней были и мужчины и женщины. Разбившись на группки, гости пили и разговаривали.

— Сесила Братано, — горделиво ответил Алонсо. — Такие вот приемы он закатывает раза два в месяц.

Не успел я выйти из машины, как дверь дома открылась и я увидел Тэлбота Джонса.

— Молодец, Скалли!

Впервые на моей памяти Джонс улыбался. Он тоже был в штатском: в свободных брюках и синем блейзере.

Из гигантских динамиков у бассейна гремела музыка. Фрэнк Синатра пел «Предоставь все мне».

Синатра пел о том, что «год сейчас удачный».

Ему подпевали голые девицы — по всей видимости, стриптизерши. Они зазывно извивались в огромном бассейне. В толпе я увидел нескольких политиков из Хейвен-Парка и Флитвуда. Все они маслено улыбались и показались мне полными придурками.

Синатра запел «Легенду о розе».

Увидел я и Рика Росса. Он не стал меня поздравлять; по-моему, он меня даже не заметил, потому что уединился в беседке с тремя стриптизершами и насыпал на столе дорожку кокаина… Просто замечательно! Пусть теперь Рикки не свистит, что завязал!

Минут десять мы поговорили о делах с Гарри Иствудом, который в штатском выглядел особенно нелепо. Переливающаяся синяя рубашка подчеркивала сутулую спину, белые штаны сползали с пивного живота.

Среди гостей я узнал заместителя мэра Карлоса Реала, которого Алонсо показывал мне в «Фуэго». Я успел навести о нем справки и выяснил, что он — всего лишь «человек с чемоданчиком», который передает взятки нужным людям. Сейчас Реальный Реал беседовал у джакузи с какими-то подозрительными на вид латиноамериканцами в шикарных костюмах. Всем им не мешало бы найти хорошего парикмахера. Карлос Реал ни минуты не стоял спокойно: размахивал руками, переминался с ноги на ногу, корчился… Прямо шарик ртути на стекле!

С полдюжины полицейских из управления Хейвен-Парка поздравили меня с тем, что при «проверочке» меня не стошнило и я не обгадился, как засранец Ларри Миллер. Все признали, что яйца у меня на месте.

Все меня приветствовали. Две полуголые танцовщицы предлагали пойти с ними в раздевалку и устроить там «частную вечеринку», но мне удалось избежать позора.

Меня наконец познакомили с Оскаром Хуаресом, молодым человеком лет двадцати двух — двадцати трех, атлетического сложения, с детским гладким лицом и лучистыми карими глазами.

— Мне только что сказали, что вечеринка в вашу честь. — Оскар улыбнулся. — Поздравляю! А по какому поводу?

Я замялся, не зная, что ему ответить. Интересно, устраивали ли ему тоже «проверочку» в апельсиновой роще? Если да, то повод для сегодняшней вечеринки ему, несомненно, должен быть известен. Однако парень смотрел на меня таким бесхитростным взглядом, что я невольно усомнился. Вряд ли он в курсе того, чем занимаются почти все его сослуживцы!

— Я думал, повод всем известен, — сказал я, пристально глядя в его карие глаза.