Шрифт:
А это тебе зачем? Ты видел эти крейсеры? Они ржавые! Мы же были на авианосце «Кузнецове». Матросы проклинали конструкторов! На койке лежать нельзя, не помещаются! Их тошнит от долгого плавания… А ты жалеешь! Хрен с ним, с крейсером! Пиши, Миша! Что ты зациклился! Помнишь, мама тебе говорила: «Миша, пиши! Миша, пиши!» Ты это умеешь, а моряки – нет! Пусть себе тошнят!
Ой, а это! «И за мои полотна не будут платить бешеные деньги… И от моих реплик не грохнет цирк и не прослезится зал…»
Мишаня! Что с тобой? Ты хочешь еще писать картины? Тебе мало своих полотен?.. От твоих реплик сегодня грохнет не только цирк, но вся страна. Тебя цитируют в Думе, в метро, по радио, ты дежуришь по стране! Не кокетничай!.. Помнишь, к нам подошел Миша Галустян, который «Наша Раша», и сказал: «Я на вас вырос», а ты ответил: «Что же ты, сука, дальше не растешь!»
«Я наверняка не буду руководить Большим симфоническим оркестром радио и телевидения…»
Миша! Тебе мало знакомства с альтом Башметом? Пусть себе играет! Он, конечно, гений, но он ничего больше не может! Пусть попробует написать «Я видел раков…»!
«Зато я скажу теперь сыну: „Парень, я прошел через все. Я не стал этим и не стал тем. Я передам тебе свой опыт»».
Стал, Миша – и этим, и тем, и нашим всем! Как Пушкин!
И вот недавно так написал:
«Напоминает попугая в клетке. Сидит накрытый одеялом. Вдруг поднимают одеяло – яркий свет, тысячи глаз, и он говорит, говорит. Опустили одеяло – тихо, темно, кто в клетке – неизвестно…»
Миша! Известно всем! Даже под одеялом! Даже в клетке!
Иди! Тебя объявили! Выступай! Иди смеши, паразит, иди, любимый!..
Вышел!.. Тишина! Пауза! Смех!..
Вот что ты заработал! Имя! Овации! А это дороже денег!..
Твой Рома
Звонок
– Алло! Роман Андреевич?
– Да.
– Мы хотим пригласить вас к нам в Сочи!
– Когда?
– Пятнадцатого августа, с сольным концертом.
– Пятнадцатого? Ой, не могу! В этот день я в Ереване.
– Ай-ай-ай! А мы надеялись… Как жаль!
– Да. Давайте в другой раз.
– Мы вас встретим с распростертыми объятиями!
– Я понимаю, но я не смогу, я в Ереване!
– А может, там сорвется?
– Чего вдруг?
– Вас у нас так любят… Раки по пять… по три…
– Спасибо, но я в этот день в Ереване.
– Мы вам приготовили сюрприз…
– К сожалению, не смогу!
– У нас так встречают…
– Спасибо, давайте созвонимся! В другой раз!
– Жаль, мы так и не услышим «Начальника транспортного цеха»!
– Ну что делать…
– «Что делать, что делать»… Для вас Ереван лучше? Да?
– При чем здесь Ереван – лучше, хуже?! Я уже дал слово.
– Вы хотите сказать, что всегда держите слово, да?
– Да!
– Не надо пудрить мне мозги! Извините, конечно!
– Да вы что! Как вас зовут?
– Степа.
– Степа, вы как-то разговариваете грубовато!
– А как с тобой разговаривать? Тоже мне звезда! В Ереван он едет… Ты, видимо, тоже нерусский.
– Степа, кто тебе дал мой телефон?
– А ты мне не тыкай! А то так тыкну, что тебя ни один город не пригласит, кроме Еревана!
– У тебя аллергия на Ереван?
– Да! И на тебя тоже!
– Ну, Степа, у тебя большие шансы меня не увидеть.
– Да! Ты приедешь к нам через мой труп!
– Через твой – с удовольствием! У тебя отсутствует культура оскорбления противника, Степан.
– Это я тебя еще не оскорблял! Я приеду за тобой не один, мы увезем тебя к нам, закроем дней на пять в сортире, и будешь выступать как миленький – за глоток воды, за кусок мяса. Будешь смешить пацанов в бане, потом мы тебя будем мыть! И Леха сделает тебе такой массаж – Ереван тебе будет выплачивать за инвалидность!
– Ты мне уже угрожаешь?
– Я не угрожаю. Ты болен, а я ставлю диагноз. И попробуй пятнадцатого сентября не приехать к нам! У нас тебя так встретят! Мало не покажется!..
– Слушай, Степа! И ты думаешь, что я к вам после этого разговора приеду?!
– Это не разговор уже! Я в Москве, звоню из автомата.
– В тебя уже пора стрелять из автомата, жлоб!
– Роман Андреевич, какое сегодня число?
– Первое апреля.
– Ну! Ты меня не узнал?
– Я тебя знать не хочу!