Третий приступ словоизлияний прекратил Аркаша. Он выпростал из своего корпуса суставчатый манипулятор, завершающийся подобием совка, и ощутимо приложил своего поводыря между лопаток.

— О-о-о… Ах! — Полин вытянул из кармана мятый платок и принялся вытирать рот.

— Простите, я забыл… вас предупредить, — Полин достал из кармана пузырек с таблетками, высыпал несколько на ладонь, бросил в рот. — Проклятая ИНФлюэнция! Это еще хорошо, что вы один вопрос задали. На два меня бы так прихватило! Пришлось бы инъекцию делать, а я их ненавижу даже больше, чем гречку.

Человечество сумело победить ОРЗ и одолеть ангину, но на смену им пришло заболевание новой эры — информационный насморк. Прямой вопрос, обращенный к больному, мог вызвать у того непроизвольный выход в Сеть. Добравшись до необходимого ресурса, несчастный принимался пересказывать всю информацию, связанную с вопросом. Приступы могли быть разной степени тяжести: от обычного кашля до инсульта.

«Потрясающе, — подумал Севрюгин. — Агрессивный лост– параноик в качестве пилота, а теперь еще инфоман. Не экспедиция, а ка- кой-то паноптикум!»

Полин потрогал спину. Скривился.

— Черт! Больно. Ты зачем туда бил? — напустился он на робота. — Мог повредить компьютер!

Аркаша убрал часть сенсоров в корпус, а голову-клюв возмущенно отвернул в сторону, отчего сделался похож на обиженную птицу. Дальнейший путь они проделали в молчании.

— Вон тропинка на базу. Тут рядом, не заблудитесь. Ваша палатка номер семь. — Полин указал на проход между красными стволами. — А мы — на раскоп.

Палатки располагались буквой «П». Аккуратные блоки из белого материала. Последнее слово в туристической индустрии — они не только поддерживали внутри необходимую температуру, но были совершенно непроницаемы для внешних воздействий. Умная ткань палаток могла принимать различные формы, в зависимости от программы превращаясь то в кабинет ученого, то в гнездышко для новобрачных.

В центре импровизированного двора было устроено кострище. Сейчас огонь не горел, и расставленные по кругу скамьи пустовали. Чуть поодаль темнел колченогий мангал. Константин направился к палатке под номером 7. Он уже хотел войти, как вдруг услышал доносящиеся из соседнего шатра крики. Виной тому, что звуки проникали вовне, был небрежно отброшенный клапан. Севрюгин невольно прислушался.

— …Не можешь решиться… слабак… я лечу черт знает куда, а ты… — первый голос явно принадлежал женщине, второй был низкий, рокочущий, в нем чувствовались сила и скрытое раздражение. Мужчина говорил слишком тихо, и слов было не разобрать.

— В таком случае, прощай! — взвизгнули в палатке, громко и отчетливо, как будто от самого входа. Не желая быть увиденным, Константин шагнул в тамбур собственной палатки, однако продолжал наблюдать за происходящим через оставленную щель. Не успел он скрыться, как из соседнего шатра вырвалось чрезвычайно расстроенное загорелое создание, все в слезах и облаке летящих рыжих кудрей. Незнакомка гордо вскинула голову и устремилась прочь из палаточного городка.

«Хороша», — подумал Севрюгин, разглядывая стройные ноги и упругие ягодицы, едва прикрытые узкой полоской купальника.

Усилием воли он заставил себя отвернуться от загорелых прелестей юной скандалистки. Заблокировал полог, подключился к операционной системе лагеря. Помедлил, выбирая интерьер. Наконец решился и активировал одну из конфигураций. В тот же миг помещение за тамбуром преобразилось.

— Подождите, пока ваши апартаменты окончательно загрузятся, — пропел звонкий голосок, и почти сразу же послышалось веселое: — Добро пожаловать!

Севрюгин вошел, с удовольствием отмечая качество проработки деталей, заметил душевую и решил оставить дальнейший осмотр территории на потом.

Упругая пленка «Reebok», заменявшая ему одежду в полете, утратила плотность и быстро растворилась, оставив в воздухе мимолетный аромат хвои. Горячая струя воды наконец добралась до тела.

По завершении водных процедур Константин насухо вытерся мягким полотенцем и тут же отправил его в отверстие деконструктора. Вышел в комнату, на мгновение остановился перед зеркалом: невысокий крепкий мужчина, удлиненное лицо, острый подбородок, серые глаза, седые волосы до плеч, веке в XXII ему дали бы бодрые пятьдесят, не больше — с наслаждением опустился в кресло, снова связался с системой. Скопировал и распаковал файл с одеждой. Бегло просмотрел список, все ли взял. Носки, как обычно, остались дома. Зато шорты, гавайские рубашки и шлепанцы имелись в избытке. Севрюгин хотел было заказать сразу все недостающее, но жизнерадостный голосок сообщил, что картридж с наноматериалом подходит к концу. Свежескормленное системе полотенце погоды не делало. Пришлось ограничить аппетиты.

Он как раз надевал чуть тепловатую после синтеза рубашку, когда система разразилась оглушительной соловьиной трелью звонка.

— Впустить, — скомандовал Севрюгин.

Как только команда была выполнена, полог отлетел в сторону, и внутрь ворвался долговязый, худой, загорелый дочерна бородач. Из одежды на нем были рубашка с коротким рукавом, белая кепка и плавки. На ногах красовались чрезвычайно пыльные ботинки неопределенного цвета.

— Что вы сделали с О'Райли? — прогремел вошедший. — Он словно побывал на том свете!