Результат их просто ошеломил. Оказалось, что в гормонах имеются «пустые места», расположенные на определенных расстояниях друг от друга, где, как убеждены ученые, ранее находились другие, пока неизвестные элементы. Иначе говоря, они полагают, что инсулиноподобный искусственный фермент «фактор-1», взятый у отдельных людей, неполноценен. По истечении времени гормоны каким-то образом видоизменяются, как изменяется и сам человек. Теперь перед исследователями стоит задача найти выпавшее из структуры звено.

– Вот так выглядит фермент, который, как мы полагаем, обладает наибольшей потенцией. Именно его вводили вашей супруге.

Пальцы доктора Шепард быстро пробежали по кнопкам клавиатуры, и Торнберг увидел на экране желтоватую ромбовидную фигуру, которая должна входить в «пустое место» в фиолетовой, красной и зеленой сетке, показывающей структуру искусственного гормона «фактор-1».

– Видите, как ромб прекрасно подходит сюда, – пояснила доктор Шепард. – Ферменты входят в гормоны, как намагниченные. – Она встала. – И они в определенной мере срабатывают. Мы уверены, что они действуют, и вы тоже знаете, потому что видели собственными глазами разительные перемены у вашей жены. – Она сунула руки в карманы своего халата и вздохнула. – К сожалению, мы полагаем, что вернулись к той же самой проблеме, над которой бились, когда получили первые ферменты, породившие у нас столько надежд. Этот медикамент, как и все другие, недолговечен. То есть его эффективность быстро, устойчивыми темпами снижается. А поскольку такое явление неуклонно происходит, то, как мы считаем, могут неизбежно возникнуть отрицательные побочные эффекты.

– Увеличивается число белых кровяных телец?

Доктор Шепард прямо посмотрела ему в глаза.

– Мы должны проверять Тиффани каждый день, поэтому считаю, что ей лучше всего лечь в клинику сейчас же.

Торнберг смотрел, как медленно гаснет экран наисовременнейшего и, стало быть, наилучшего компьютера – совсем как живое существо.

«Вода, вода, повсюду вода, – подумал он, – и нельзя принять ни капли спиртного».

– Черт бы побрал эту проклятую старость! – пробормотал он, а затем отвернулся, чтобы докторша не заметила, как у него в уголках глаз наворачиваются слезы. «Проклятое время, – подумалось ему. – Будь проклято все!»

Повернувшись снова к доктору Шепард, он спросил:

– А что, ваши врачи разве не знают, как и что говорить в свое оправдание?

– Знают, но лишь когда речь идет о смертельном исходе, – стала объяснять доктор Шепард. – На беспредельном же сером пространстве между жизнью и смертью у нас есть лишь испытанные пути успокоения, которыми мы с успехом и следуем.

– Все равно как плавание под парусом в сплошном тумане, не так ли?

– Отчасти так, – согласилась она. – Но если вы повторите, я стану категорически отрицать, что соглашалась с вами. Не секрет, что меня и так с треском вышибли из Американской медицинской ассоциации из-за моих еретических высказываний. – Она кротко улыбнулась. – Мы делаем все, что в наших силах, мистер Конрад. Я имею в виду, что за нос никого водить не собираемся.

– Ну-ну, я и сам хорошо это знаю, – в нетерпении парировал Торнберг. Она определенно нравилась ему: такая элегантная и в то же время прямолинейная. – А теперь я хотел бы вернуться к Тиффани.

– Сейчас вернемся. Только сначала просветим вас рентгеном и возьмем кровь на анализы.

Торнберг покорно кивнул головой в знак согласия.

– Вам, конечно, известно, – начала докторша, сжимая его руку, – что мы снова получили мускульный модуль здорового сорокапятилетнего мужчины.

– И без всяких побочных эффектов?

– Ничуть не опаснее доброкачественных полипов, которые мы извлекли из вашей прямой кишки, – успокоила она. – Разумеется, мы используем и другие производные сыворотки, которые применяет ваша супруга. Но, думается, побочные явления происходят из-за отличий в вашей и ее крови.

– Вы имеете в виду, что у нее группа А, а у меня группа 0-положительная?

– Нет, не то. В вашей крови имеется какое-то количество мутаций, которые я приписала бы влиянию вашего отдаленного японского происхождения.

– Доктор, в жилах моей прабабушки – я говорю это с известной долей осторожности, – должно быть, текла японская кровь. Не надо делать скоропалительных выводов и, что еще важнее, даже не помышляйте писать что-либо об этом. Я не хотел бы предавать это гласности. Даже у детей моих нет никаких соображений на этот счет.

Доктор Шепард согласно кивнула.

– Я вас очень хорошо понимаю, мистер Конрад.

Чуть позднее, глядя на свою жену, лежащую неприкрытой и покорной на белом столе для исследований, он подумал, что она совершенна, как прекрасное произведение искусства или как несбыточная мечта. Он совсем забыл о том, насколько она на самом деле стара, и благодарил господа Бога за то, что он не наделил его ужасной способностью вспоминать прошлое.

– А может, вы предпочтете мальчика? – спросила молодая японка.

Шото Вакарэ в ответ лишь улыбнулся и слегка сжал ее милое личико в своих ладонях.

– Я могу загримировать тебя под мальчика, и ты станешь еще более прелестной, еще более совершенной, чем любой из тех мальчиков, которых ты могла бы поставить мне. – Он поцеловал ее сначала в один висок, потом в другой, да с такой нежностью, что у нее учащенно забилось сердечко. – А еще у твоего мальчика нет твоих мозгов.